Сказать, что я был шокирован – это ничего не сказать.
– Кого? – тупо переспросил, пытаясь осознать услышанное.
– Да я ж сказал, – дернул плечом волчонок, – троллей, эльфов, ора…
Прервал мальчишку на полуслове:
– Я услышал, что ты сказал. Только не понял – ты серьезно?
– Вы какой-то странный. Чего мне врать? Про оборотней вы не знали, из-за остальных глаза пучите, как жаба!
Пацан подозрительно смотрел на меня из-под челки своими карими глазами.
В голове крутилась только одна связная мысль: куда я попал? Это что за фэнтези для бедных такое?
– Хорошо, предположим. А из-за чего Совет истреблял этих всех, – я замешкался, не зная, как назвать всю эту веселую компанию, – существ?
И тут же понял, что совершил промах: на лице Якова читалось яростное возмущение.
– Мы не существа!
– Нет, конечно. Прости. Я просто не знаю, как правильно вас называть.
– Общего названия нет, – по голову было понятно, что пацан все еще дуется, – может, и было когда-то, только давно забыто.
Я взглянул на часы и поспешно поднялся, отряхнув с брюк прилипшие травинки. Колени, как ни странно, не хрустнули.
– Мы выдвигаемся через пять минут, нам пора возвращаться. К разговору еще вернемся. Пока подумай, что еще мне следует знать про Совет и Не-существ.
Яков улыбнулся, оценив мою маленькую шутку. Ему шла улыбка. Жаль, что она так редко появляется на лице этого рано повзрослевшего мальчишки.
Ночевать собирались в следующем поселении – с повозками мы передвигались быстро и могли позволить себе поспать часов пять в человеческих условиях.
Жителей в нем уже не было – их забрал предыдущий караван. И, судя по распахнутым настежь дверям, солдаты с людьми особо не церемонились. Я заглянул в пару домов: везде раскиданные по полу вещи, на столах – тарелки с недоеденной едой. Видимо, солдаты пришли в обеденное время, когда жители только вернулись в свои дома, чтобы поесть наваристого супа из местной дичи или ароматных запеченных корнеплодов с собственноручно сбитым маслом.
В одном дворе мое внимание привлекла детская самодельная кукла, лежащая на ступенях: пуговичные глаза слепо смотрят в небо, одна нога согнута под каким-то невообразимым углом, тряпичное лицо испачкано в грязи.
Я зачем-то поднял ее, усадил на пороге дома, поправил кривое платье. Какой-то ребенок играл с ней у родительского очага, где чувствовал себя в безопасности. А теперь у этой семьи больше нет крыши над головой.