Забрал он ее с собой, что ли?
– Извращенец! – выдохнула я, упав от бессилия в кресло Соколовского. – Наверняка унес с собой, чтобы пересмотреть горяченькое на ночь!
– Не дрейфь, Красникова. Еще не все потеряно! – объявила Ульяна и стала в очередной раз перетряхивать ящики стола.
И тут до меня дошло. Может, и не было никакой флешки, и Соколовский просто попросил перекинуть файлы ему на комп? Ну и заодно приказал уничтожить первоисточник, имеющийся у охраны?
– Нам нужно проникнуть в компьютер шефа! – выдохнула я и начала запускать моноблок.
– Он явно запаролен! – озвучила очевидное Ульяна, но присела на подлокотник кресла. – А какой пароль может быть у Сокола?
– Не знаю, – пробормотала я, набирая то, что первым пришло в голову. – Но я в курсе тех паролей, которые используются чаще всего.
Введя несколько значений, я с разочарованием откинулась в боссовом кресле. – Блин! Ты не помнишь дату его рождения?
– Конечно, помню! – выдала Ульяна, и я удивленно взглянула на нее. – Я вообще, завтракать не сажусь, пока не помолюсь на образ Соколовского.
Она рассмеялась, и я присоединилась к ней. Значит, с этим тоже засада.
Наклонившись к моноблоку, я зависла пальцами над клавиатурой, когда случилось внезапное. Дверь в кабинет Сокола распахнулась, и на пороге возник…
– Господи!
– Всего лишь ваш босс, – мрачно проговорил Руслан Андреевич в ответ на восклицание Ульяны.
– Я, пожалуй, пойду, – выдохнула подруга, вскакивая с подлокотника.
– Идите, Репина, идите, – хмыкнул босс. И когда Ульяна прошмыгнула мимо него и скрылась в неизвестном направлении, добавил: – А вас, Красникова, я попрошу остаться.
А она оказалась отчаянная, моя Богиня любви. Ее покушение на мой кабинет забавляло и выводило из себя одновременно. Насколько же ей были дороги эти записи с камер, что она решилась на такой шаг? И насколько надо быть без страха или мозгов, чтобы это сделать?
Да и что, собственно, она намеревалась предпринять? Стереть файлы с моего компьютера? Если бы, конечно, вообще сумела войти в систему, потому что идиотом, ставящим пароль вроде один-два-три-четыре я, само собой, не был. И ее совсем не беспокоило, надо полагать, что я непременно заметил бы пропажу и легко понял, кому это было выгодно.
Но гораздо больше мне было интересно: если Эрос так запал ей в душу и прочие места, то какого черта она до сих пор меня не узнала? Ревновать к себе самому было глупо, но именно это я сейчас и делал. Подумать только! Так серьезно рисковать ради каких-то записей!