Я сидела и не могла поверить своим ушам. Вся эта история отдавала какой-то мрачной мистикой.
– Поднялся страшный скандал, – сказала Яна. – И, естественно, расклад оказался не в нашу пользу. А главное – количество желающих быть послами резко упало и, в общем, стремится к нулю, если не считать всяких фриков.
– Если все настолько плохо, не побрезгуем и фриками, – протянула я.
Она взглянула на меня с усмешкой, и я немедленно взбеленилась. На что это она намекает?!
– Вообще-то какого черта! – бросила я, – Ездят же люди на войну репортерами? Там ведь тоже убить могут!
– Когда тебя на войне убивает пуля – тут все ясно. А вот с игрой ничего не ясно, – парировала она. – Но в данном случае все гораздо печальнее. Вторая журналистка погибла в Москве. В редакции большого холдинга. Русские инженеры тоже думали, что смогут обмануть ИИ, да не вышло. Но винят они, как ты понимаешь, не себя.
Я сидела, пытаясь осознать, что именно произошло. А потом взглянула на нее, выискивая признаки злорадства. Но стандартная аватарка сидела напротив меня с совершенно каменным лицом. «А ведь она тоже сейчас под контролем МПС» – подумала я и немного поумерила пыл. Теперь я поняла, почему она настояла, чтоб мы беседовали тут.
– И что теперь?
– Теперь скандал вокруг Фантазии приобрел политический оттенок, и это, как ты понимаешь, очень плохо. Самое худшее – то, что в сознании людей игра напрямую связана с угрозой жизни. Это сильно понижает наши шансы. Русские так и вовсе заявляют, что игра – проект ЦРУ, специально разработанный, чтобы навредить им.
– Русские всегда это заявляют.
– В данном случае мнение многих американцев ничуть не лучше. С поправкой на то, что, по их мнению, игру создали радикальные исламисты для того, чтобы погубить американцев. Вспомни имя разработчика игры и поймешь, откуда ветер дует.
Яна замолчала, а я беспомощно озиралась вокруг. Удивительно, что судьба целого мира может решиться вот так просто! Ее рассказ выбил у меня почву из-под ног, и я, наверное, только сейчас осознала, насколько шатко наше положение. А она знала! И пришла сюда рассказать об этом своим снисходительно-скучающим тоном. И это – она, та, которая отдала все, чтобы спасти этот мир и этого человека. Я понимала и не понимала ее, и эта раздвоенность ужасно давила на мозг. Общаться было ужасно тяжело! Но совершенно необходимо. И мы обе это знали.