Потом был еще один коридор со стеклянной стеной, за которой находилось помещение с круглым столом в центре. На нем, закрепленная на кронштейнах, на боку стояла металлическая полусфера с решеткой на выпуклой стороне и пультом на плоской. Сидящий на высоком табурете человек в белом комбезе и шлеме с прозрачным окошком нажимал на кнопки. Воздух перед решеткой дрожал – казалось, оттуда бьет едва видимый луч какой-то энергии, – а у стены из пластиковой кадушки с водой торчало нечто, что я поначалу принял за кусок светло-коричневого хозяйственного мыла размером с тумбочку. Эта штука, на которую и был направлен луч, мелко дрожала и плавилась, верхушка ее курилась желтоватым дымком, плыла, как лед на сильной жаре, крупные капли стекали в воду.
– Это что такое? – удивился я, показав на «мыло», но не получил ответа.
В конце концов меня привели в светлую комнату, похожую на операционную, посреди которой стояла койка на колесиках, заправленная белоснежной простыней. Один из конвоиров буркнул:
– Раздевайся и ложись.
– Что, эксперимент здесь будет? – спросил я.
– Раздевайся, – повторил он, кивнув на столик возле койки.
Я покачал головой:
– Нет, сначала я хочу поговорить с Губертом.
– Ну, ты! – Второй охранник шагнул ко мне, взявшись за короткую черную дубинку на поясе. – Делай, что сказали.
Раздался голос доктора Губерта:
– Разин, выполняй указания персонала. Сейчас моя помощница снимет твои параметры. Эксперимент начнется немного позже.
Голос лился из динамика где-то под потолком. Я повернулся, задрав голову, увидел глазок видеокамеры в стене над шкафом и посмотрел прямо в нее.
– Я есть хочу. На той базе кормили только перловкой. Никаких экспериментов на пустой желудок, понятно?
После паузы Губерт сказал:
– Я распоряжусь. А теперь разденься и ложись.
Когда я сделал это, появилась молодая женщина в белом комбинезоне, катившая перед собой столик, заваленный всякими инструментами. Она взяла у меня анализ крови из вены, помигала в глаза световым карандашом, померила давление; надев мне на голову металлические обручи с проводами, сняла энцефалограмму.
Из динамика опять раздался голос доктора:
– Сколько еще, Элла?
– Закончила, Леонид Анатольевич. – Она впервые посмотрела мне в глаза и добавила: – Одевайтесь.
Я натянул комбез. Столик, на котором лежали медицинские инструменты, включая пару скальпелей, стоял рядом, но незаметно стянуть что-то оттуда не было возможности: охранники у двери не спускали с меня глаз.