Когда стемнело, за руль сел Белорус. И тут же попросил:
– Папаша, ты бы сдвинулся куда, что ли? В спину зыркаешь, аж до костей прожигаешь. Неуютный ты какой попутчик.
Илай, сместившись к стене, пробасил:
– А ты не оглядывайся, вперед смотри. Кто часто озирается, тот далеко не ускачет.
Белорус против обыкновения смолчал, хотя обычно за словом в карман не лез и поболтать любил.
Утром местность начала меняться. Бурые краски пустыни все чаще уступали место зарослям кустарника, то и дело встречались остатки древних строений, груды бетонных блоков, из-под песка тут и там выступало полотно асфальтовых дорог, проложенных предками до Погибели. Теперь «Панчем» управлял Туран, а Белорус дремал. Проснулся он оттого, что грузовик затормозил.
– А? Что? – Тим заерзал на сиденье и вытянул из-под ног автомат в чехле. – Чего стоим?
– Пыль впереди, – коротко ответил Туран. – Пока далеко.
Пыль – это значит, кто-то движется по песку. Он взял бинокль и полез на крышу кабины.
– Ну и что, что пыль… – Белорус потянулся и почесал рубец на скуле, – мы уж к Киеву приближаемся, здесь должно быть людно. Ну, чего там?
– Монахи гонят кого-то, – сказал Туран в люк, оторвавшись от бинокля.
– Это кого же? – подал голос Илай. – Здесь не Московия, Владыка Баграт не велит своим…
Старик заволновался, ерзая на сиденье.
– Мутантов гонят, – объявил Туран, опять приникнув к окулярам.
Пыль впереди подняли несколько ездовых манисов, которыми управляли кочевые, а следом мчались два «тевтонца».
Сендеры монахов разошлись в стороны, чтобы взять всадников в клещи. Стрелки разворачивали пулеметы – расстояние между погоней и мутантами сокращалось на глазах.
– А, ну пусть гонят, – лениво махнул рукой Белорус, – наше дело сторона. Поехали дальше.
Он сунул автомат в чехол и заерзал на сиденье, устраиваясь поудобней.
– А я посплю.
Илай гулко откашлялся и сдвинулся в тень, только очки его здоровенные тускло блеснули. Туран вернулся за руль, повел «Панч» к холму.