– Запугиваешь подчиненных? – раздался за спиной знакомый голос. – Я тоже люблю запугивать.
– Ты кто вообще?! Ирина, ты кого впустила?! – крикнул Василий Семенович своей секретарше, круглыми глазами смотря на вошедшего.
– Ирина спит, и, учитывая зарплаты, которые ты тут у себя платишь, может ли ее кто-нибудь упрекнуть за сон на рабочем месте?
– Это режимное предприятие. За незаконное проникновение сюда положен арест, – начальник посерел лицом и пробормотал сквозь зубы какое-то ругательство.
Виктор неторопливо прошел вглубь комнаты и встал за моей спиной, положив руки на плечи.
– А пахнет как на псарне… – сквозь зубы прошипел бывший, так что слышала только я. – Ненавижу любителей собак.
Я боязливо принюхалась. Вроде бы ничем не пахло.
Одно его присутствие давило, даже дышать стало труднее. И тем не менее я почувствовала себя защищенной. Если кто-то и мог мне навредить здесь, то только он сам.
– Что вы там бормочите?
Правильно ли я сделала, позвонив ему?
– Говорю, как невежливо с моей стороны, – тон не предвещал ничего хорошего. – Я не представился. Виктор Альбертович Алмазов.
На лбу директора выступили капельки пота.
– Алмазов? – сглотнув, повторил он. – Эээ… А я Петров Василий Семенович.
Он звучал жалобно.
– Приятно познакомиться, Василий Семенович, – тоном Виктор напоминал кота, который задумал поиграть с мышью.
– А чем я обязан? Представитель фармкомпании на промышленном предприятии… – он виновато развел руками и нервно улыбнулся. – Это так неожиданно. Если бы я заранее знал о визите… может быть, желаете экскурсию?
На последнем слове голос сорвался на высокие ноты, дав петуха.
– Не желаю, – он снова сжал мои плечи, слегка разминая и массируя.
Сердце забилось чаще от его прикосновений. Когда-то давно он делал точно так же. Я словно перенеслась на полгода назад, когда еще не знала о существовании скрытой стороны его жизни.
Чуть подалась навстречу этим чутким рукам…
Интересно, а он еще ко мне хоть что-нибудь чувствует?
И тут же обругала себя. Что за глупость! Нет у него никаких чувств. Нет и быть не может. Какие чувства у убийцы? А если бы и были, это ничего не поменяло бы.
Все это блажь, наваждение, память тела.
– Я правда понятия не имею, куда пропали эти чертовы коробочки… – прошептала я. Больше себе, чем тем, кто был вокруг. Словно бы напоминая самой себе, зачем и почему я сейчас здесь. Уж явно не для того, чтобы таять от малейшего прикосновения этих сильных рук. – Я не могла ничего перепутать. На них ведь маркировка наклеена.