– Люди добрые! Да доколе?! Собственная дочь отца не разумеет! Тварь! Чтоб ты сдохла! Чтоб тебя Чёрному в рабство отдали! Прохиндейка! – не успокаивался родитель, пока я лениво вышагивала своей беспечной мальчишеской походкой, провоцируя его на новые вопли.
По пути мне встретился хозяин дома, в котором мы с отцом жили.
– Аттея, ты опять над папенькой глумишься? – усмехнулся слегка полноватый пожилой мужчина в чёрном сюртуке и пригладил на лысой голове невидимую причёску.
– Папенька – на то и папенька, близкий родственничек как-никак, – отшутилась я. – Ему положено страдать и волноваться из-за дитятки.
– Ну-ну, дочь своего отца, – снова усмехнулся он и пошёл в сторону дома. Уже поворачивая за угол, я услышала, как он громко спросил, прерывая поток папенькиных проклятий:
– Что, Рагус, опять твоя несносная дочь всё вино вылила?!
– Поганка мелкая! Что только себе позволяет! – начал жаловаться родитель, но в этот момент я дошла до перекрёстка и свернула, так и не дослушав окончание разговора. Да и неинтересен он мне был. Меня волновал заработок – скоро оплачивать квартиру и на еду тоже денег раздобыть надо. Папенька долго думать не будет – опять наберёт займов, и ростовщики снова потянутся в наш дом и станут требовать возврата долгов. Зря я вино вылила, надо было просто спрятать бутылку, хотя бы пару монет сэкономила.
Улочки узкие – места хватит, только чтобы проехать одной карете. Как хорошо, что в нашем бедном квартале никто особо не пользуется крупным транспортом. Люди чаще передвигаются пешком или на велосипедах, разве что иногда самые отчаянные путешествуют на наёмных экипажах, рискуя застрять между домами. А уж магических мобилей наши улочки и вовсе никогда не видели. Несмотря на плотную застроенность и густонаселённость нашего квартала везде было чисто и спокойно. Хотя ночью из дома лучше не выходить, могут запросто убить.
Пятиэтажки стоят так близко друг к другу, что между ними даже кошке не пролезть. Почти все эти дома разделены на маленькие квартирки, доступные для аренды обычным работягам.
Я иду и наслаждаюсь летней свежестью. Раннее утро. Город только начинает оживать. Люблю это время – пока воздух не загажен посторонними запахами, и почти не слышно шума. Скоро он оживёт и наполнится гомоном. Не тороплюсь. Ближе к центру всё чаще и чаще попадаются люди, спешащие на работу.