– Найми няню, как я. Я полечу с мужем, отлично проведём с тобой время!
Её Даниэлю два с половиной. Как можно в два с половиной бросить ребёнка няне, чтобы хорошо провести время?
– Вряд ли у меня получится, – вежливо улыбаюсь я.
– Даша, ты такая худая! – с наигранным восхищением вздыхает Лика. – Просто модель!
Модель скелета? Да у неё скоро колени назад выгнутся. Как можно подпитывать её нездоровые диеты восхищением? Но здесь принято в лицо хвалить любую дичь, а осуждать и высмеивать шёпотом и за спиной.
Спасите меня кто-нибудь! Мне кажется, я тоже сейчас начну выделять яд и всех залью с дежурной улыбкой. Они заразные!!
Разворачиваюсь, чтобы сбежать в детскую. Но Илья уже идёт навстречу мне с шариковым ружьём наперевес.
– Мам…
С ледяным взглядом Лика натянуто улыбается.
– Что-то наше жертвоприношение сегодня не слишком старается… Всё время бегают.
«Жертвоприношение» – это детские аниматоры. Здесь принято называть это так. Взрослые не переносят, когда дети мешают им хорошо проводить время. И детям делают человеческое жертвоприношение в виде аниматоров. Терзайте, только не мешайте!
Присаживаюсь перед сыном, чтобы спрятать его от взгляда Лики. Платье натягивается… и я чувствую, как немного лопается разрез. Боже…
– Мам, я хочу домой.
– Потерпи, детка, ладно? Поедем через час.
– Я туда не пойду.
– Почему?
– Там… один мальчик написал в шарики. Фу… А девочки говорят на Мальвину… – мнётся он и, решившись, наклоняется и шепчет мне на ухо: – «Шлюха…»
– О, Господи! – в этой аристократичной вакханалии остаётся только молиться. – Побудь со мной.
Беру его за руку, усаживая на кресло. Женщины недовольно поглядывают на меня. Мужчины возвращаются с веранды. Я присаживаюсь на подлокотник кресла, пряча свой надорванный разрез.
– Тори… ах… – с восторгом наклоняется к моей груди Алла. – Борис – щедрый мужчина! Это же бриллиант?
Машинально прикрываю подаренный на наш юбилей кулон, сжимая его в пальцах.
– Да, – киваю я.
– Шикарный «Ашер»! Сколько карат? Какой чистоты?
– Да я… не помню, если честно, – пожимаю плечами с улыбкой.
– Ой, лукавишь, – машет она мне своим длинным наманикюренным пальчиком, – кто же такое забудет? Я, скорее, имя мужа забуду! – смеётся она, жадно поглядывая на камень.
Разворачивается к подошедшему ближе Борису.
– Борис… – разводит руками. – Сразу видно – твои дела пошли в гору. Украшения жены выросли на пару карат!