– И что же: концентрация, и всё? И уже завтра почти каждый может пойти сворачивать горы?
Тут она, конечно, преувеличивала. Таких, как я, с полноценной искрой, рождается не так уж и много.
– Не совсем, миледи. Я училась управлять даром много лет.
Как ни удивительно, графиня тоже была заинтригована, хоть и старалась замаскировать любопытство небрежным тоном.
– А вы смогли бы, к примеру, превратить эту воду, – она плеснула в бокал из хрустального графина и пододвинула ко мне, – в вино?
– Простите, для моей супруги это весьма болезненный вопрос, – встрял граф.
Я приложила немалое усилие, сдерживая улыбку.
– Нет, миледи. Мне подчиняется только твердая материя.
– А обрушить люстру на голову моего мужа?
– Этого тоже не могу – мне нужно соприкасаться непосредственно с материалом, а потолки в Ашеррадене слишком высоки.
– Значит, к воде и воздуху вы отношения не имеете?
– Нет, миледи. Водные и эфемерные вещества вне сферы моей компетенции. К тому же, я могу лишь использовать заложенную в материи энергию и составляющие её частицы, но не в состоянии получать нечто совершенно новое. К примеру, мне под силу высечь из дерева скульптуру, пусть и неумело, но не сделать её каменной.
Азарт в глазах графини поутих.
– Но вы сможете научить тому, что умеете, моих детей?
– Я раскрою искру каждого настолько, насколько позволит их природа и мои силы. Однако выявить широту диапазонов смогу, только проэкзаменовав их.
Тут я покривила душой: в мои планы не входило так надолго задерживаться в Ашеррадене.
– Что ж, завтра же этим и займётесь. Беула!
Графиня позвонила в серебряный колокольчик, и через считанные мгновения в залу, почесывая руку, вбежала полнощекая девушка в чепце и с простым открытым лицом – явно нянечка.
– Леди и виконту уже пора укладываться. Почитай им перед сном.
– Да, миледи.
– И принеси бриошей со сливочным кремом, – повелительно добавил виконт.
– Негоже на ночь глядя масляными булками баловаться, милорд. Оно их лучше будет с утречка, к чаю: так и для животика, и для настроения полезнее.
– И ты ещё будешь указывать своему хозяину? – Лицо леди Фабианы потемнело. – Отведёшь господ наверх и немедленно принесёшь бриошей, как и велел мой сын.
– Д-да, миледи, простите, миледи.
Служанка посерела, а губы виконта растянулись в торжествующей улыбке. Он холодно отказался от предложенной руки и, вздёрнув подбородок, направился во главе процессии из зала. Девочка охотно уцепилась за нянечку, напоследок одарив меня своей незабываемой улыбкой.