Именно он и стоял у плиты, обжаривая на сковороде рыбу. Наверняка свежепойманную.
– Дед! – позвал я его, когда он при моем появлении даже взгляда не отвел от своей добычи.
– Альберт!
Обернувшись, дед сгреб меня в крепкие объятия и я приветственно похлопал его по спине. Приезжал он ко мне нечасто, предпочитая деревенскую жизнь городской суете. Но если уж приезжал, то выполнял по максимуму все родительские задачи. И кормил, и мозг выносил, чтоб жизнь медом не казалась.
– Я тут рыбку тебе привез. Сейчас есть будем, – сообщил мне дед и я, молча кивнув, с блаженством рухнул в кресло, устало вытянув вперед ноги. День получился суетным – на совещании в клинике решали какие-то настолько важные вопросы, что я уснул уже через пятнадцать минут. А проснулся от ужасного осознания, что высокое собрание все еще не разошлось, а у меня важная пациентка.
Конечно, Серафима Петровна (это моя ассистентка) прекрасно знала, что нужно делать, но я, как правило, предпочитал контролировать все сам.
– Держи, поешь, – сказал дед, вручая мне тарелку, а сам полез в холодильник. Что он хотел там найти, я не знал, но зато знал, чего бы он найти не хотел.
Но таки нашел.
– Это что за грибы? – поинтересовался дед, доставая с полки банку с одним из моих сокровищ.
– Не трогай! – предупредил я. – Это яичник.
– Батюшки! – охнул он, спешно возвращая банку на место. – Зачем он здесь?
– Все для науки, – откликнулся я.
И это было действительно так. Я не уставал раздвигать границы того, что было уже изучено до меня, в надежде найти то, что еще никому не известно. И друг-патологоанатом в этом плане мне был очень кстати.
Закрыв холодильник с таким видом, что стало ясно – вся рыба достанется сегодня мне одному, дед опрометчиво решил присесть на диван.
И в тот же миг с дивана донесся надрывный звук. Дед, схватившись за сердце, вскочил на ноги с такой скоростью, с какой даже ради рабы не скакал.
– Ты сел на шлюшку Молли, – спокойно пояснил я, кладя в рот первый кусочек рыбы.
Дед испуганно перекрестился. Потом спросил:
– Ты что, завел резиновую женщину?!
Я кинул на него удивленный взгляд. Зачем мне резиновая? Мне и живых хватало с лихвой. К тому же резиновые женщины не могли рожать, а значит, не представляли из себя никакого интереса.
– Это всего лишь кошка, – невозмутимо пояснил я.