Эвэрли разворачивает машину на юг и прибавляет газу.
За окном мутным пятном несётся лес.
Я поворачиваюсь к Эвэрли, который, кажется, пришёл в себя, и строго спрашиваю:
– Что это, проклятье, было?
– Они тебе угрожали, – не разжимая зубов, бросает он.
– Смеёшься? Что они могли мне сделать?
– Точно – бесстрашной Райт никогда не требуется помощь, – говорит он с ядом в голосе. – Забей. Это было не ради тебя.
– А ради кого? – не понимаю я.
– Меня.
Слово повисает в воздухе, как что-то живое. Тяжестью ложится на плечи. Давит. Но понимания мне не добавляет.
Он "спас" меня, ради себя?
Что это вообще может означать?
Я отворачиваюсь от него и спрашиваю:
– Куда мы едем?
Эвэрли игнорирует меня выжимая газ на полную.
Хорошо, волк, но на вопросы мои ты всё равно ответишь. Довольно тянуть, пришла пара выяснить, что, чёрт возьми, с ними обоими творится.
Через пару минут машина сворачивает в лес и едет по бездорожью ещё минут десять. То есть до тех пор, пока перед нами не вырастает скалистая гора, у которой и тормозит Эвэрли. Парень сразу же выходит из тачки и направляется к горе. Я за ним.
Нагоняю я его, когда оборотень берётся одной рукой за выступ. Решил устроить себе горную прогулку? Сейчас?!
– Эвэрли! – хватаю я его за джинсовую куртку в попытке притормозить. – Нам надо…
– Отпусти меня, Райт, – снова рычит он, напрягшись всем телом. – Иначе сделаешь хуже. Себе.
– С нами обоими что-то…
Договорить я не успеваю. Парень снова рычит, разворачивается ко мне, обхватывает мои плечи руками и молниеносно впечатывает мои лопатки в жесткий камень. Я и испугаться, как следует, не успеваю! А Рик уже набрасывается на мои губы своими, словно голодный зверь…
И снова меня парализует, а в кожу впивается миллиард острых иголочек…
Сердце эхом отдаётся на скорый и отчаянный стук сердца напротив. Грудь сдавливает остро-сладкая боль, словно тому, что закручивается там ураганом, мало в ней места. Голова кружится от пьяняще-восхитительных ощущений. А руки живут своей жизнью, обхватывая крепкую шею и пальцами зарываясь в короткие волосы на затылке.
Эвэрли целует меня так, словно я всецело принадлежу ему-одному: жадно, ненасытно и свирепо. Меня никогда и никто так не целовал. И никогда я сама не ощущала, что поцелуи должны быть именно такими.
Словно то, что мы сплелись телами посреди леса и теряем рассудок от вкуса губ друг друга,