Вся одежда липнет к коже?
С неба реки льются люто,
Будто сверху едет смута
В колеснице да грохочет.
Эшу сам себе бормочет:
«Гости в небе объявились
Да без спросу заявились!
Не пройти царя им мимо».
Первой в бой неуловимо
Мчится Ойя, свет бросая.
Царь, за нею поспевая,
Кликнул клич, великий Шанго81,
Духам всем, любого ранга.
Восемь сотен рядом встали,
Все ориши вмиг предстали.
«Кто такие? С чем явились?» –
К чужакам все обратились,
Чужаки же отвечали:
«Нас за беглецом послали»,
Но то – ложь, ориши знали,
Деву выгнали те сами.
Чужаки не ожидали,
Что в неведомые дали
Блуд уйдёт, вот и вломились.
В лад ориши возмутились:
«В наших землях в небесах
Да в широких берегах
Мы – владыка многоокий.
Тут закрыта вам дорога!»
Чужаки договориться,
Дабы с девой возвратиться,
Попытались, но, к несчастью,
Потерпели крах пред властью
Местных духов. Развернулись
И ни с чем к себе вернулись.
Минул дождь, и небо ясным
Снова стало, вся опасность
Позади осталась. «Эшу
Другом оказался», – теша
Всё себя надеждой горькой,
Блуд подумала. Но сколько
Ей ещё придётся в жизни
Уповать на случай? Мысли
Вязли в тёмных подозреньях,
До того, покуда тенью
Жизнь былая не покрылась.
Тут-то Блуд переменилась,
Кто такая – знать не знает
Да сестру не вспоминает,
Будто новыми глазами
Познаёт мир день за днями.
Невзначай дневное Солнце
Греет кожу. Лишь коснётся
Утром лика озорницы –
Льётся смех из уст зарницей.
Разбудила Эшу громким
Смехом, у песчаной кромки
Берега, оскалясь пеной,
Море воет. По колено
Блуд в воде стоит, забывшись
Да любуясь светом свыше82.
Каждый день, лишь высь пронзая
Оком солнечным, светало,
По обычаю ступала
Жажду утолить. Сухая
Твердь земли питалась с нею.
Становилась всё живее,
Но забывчивей, чем прежде,
Всякий раз напившись. Реже
Ей Пандора снилась. Как-то,
Не дождавшись вдруг заката,
Блуд уснула слишком рано,
Тут же хитрый Эшу рьяно83
Жемчуг снять с неё зажёгся,
Как назло, он лишь обжёгся.