И смотрела пронзительно, будто хотела, чтобы моё желание отразилось в его мыслях, и он согласился.
– Хорошо, – сдался полицейский. – Только быстро. Пропустите доктора Ван Мельсинг!
Кровь была всюду.
Море крови. Океан.
И хотя кровь немного высохла, здесь по-прежнему чувствовался ужас кровавой резни.
– Проходите только здесь. Не затопчите улики, – попросили меня.
– Да, я осторожно, – сказала в ответ.
Присела на корточки у первого накрытого простынёй тела. Взялась на ткань и отвернула её, чтобы тут же закрыть глаза.
Но потом усилием воли открыла.
Я должна была остаться с ними. Сжала руки в кулаки и не смогла сдержать слёз, что потекли по щекам.
Аня. Анечка. Анна. На её лице застыло предсмертный ужас, рот был раскрыт, словно убийца приговорил её к вечному крику.
Лицо иссушенное. Обескровленное.
– Такое ведь не сделаешь быстро, верно? – спросил меня криминалист. – Я не представляю, что могло высосать всю кровь. Вампир только…
У меня не было ответов.
Я поглядела на Анну и закрыла обратно её простынёй. Потом, не откладывая, взяла мёртвую девушку за руку.
* * *
Элла
На обратном пути меня терзает ужас от того, что я увидела. Я пережила вместе с Аней и Юрой их смерть. Пусть не так ярко, когда я вижу будущую смерть. Но всё же… Приятного мало. Точнее, это ужасно, страшно, дико и очень больно.
Их руки и ноги молотили в предсмертных агониях, сердце умирало, потому что кровь… О Боже… Эта дрянь выпила всю их кровь!
Она словно устроила себе пир, набросившись на двух несчастных, впившись в шею, острыми как бритвы, клыками.
В больницу к Диме меня не пустили, и я ехала домой.
Родственники обещали позвонить мне и сообщить, когда он очнётся.
По щекам рекой текли слёзы.
Я до побелевших костяшек сжимала руль автомобиля и нажимала на педаль газа, обгоняя слишком медлительные машины.
Злость и колючая совесть хлестали, обдирая мою душу до самых нервов.
Боль чёрной тенью сковала сердце.
Я всегда считала свою душу чистой и свободной от различных мук совести.
Но не теперь.
А теперь эта чудовищная сверхъестественная дрянь глубоко меня задела, глубоко, едрёна-мать!
Чуть не въехала в автомобиль и не создала аварию.
Съехала с дороги на обочину, включила аварийку и зарыдала. Громко. С подвыванием раненной волчицы.
Ударила ладонями по рулю – один раз, другой, третий…
Не выдержав внутреннего напряжения, рвущего разум и душу гнева, я закричала и заколотила по ни в чём неповинному рулю кулаками, выплёскивая все эмоции наружу.