Дальнейшее я знаю со слов Сержио. Он возвращался из города и вдруг перед его мобилем выбежала кошка. Выбежала и снова юркнула в кусты. Ее поведение показалось ему странным и он решил последовать за ней. И нашел замерзшего, почти посиневшего ребенка в бессознательном состоянии, которого грели три кошки. Он отнес меня в свои апартаменты на заводе, вызвал лекаря… Кошек потом пришлось тоже впустить. Они устроили марш протеста под окнами той комнаты, где я лежала… С тех пор кошки мирно оккупировали завод, размножились и даже несли службу на продовольственных складах, кухне и моей лаборатории. А Сержио в шутку стал называть меня «кошачий ребенок». Мне было двенадцать, когда мы познакомились и я уже не считала себя ребенком, да и… по факту это так не было. Но Сержио был непреклонен в этом вопросе, чем и заслужил мое доверие. Он считал, что у меня должно быть детство. Я очень благодарна ему за это…
Я вынырнула из воспоминаний и присмотрелась к участку, на который указала кошка. Она продолжала цеплять когтем провода и мне пришлось взять ее на руки и пересадить на свободный стол. Моя любимица недовольно зарычала, но я уже не обратила на это никакого внимания. Меня занимали провода. Они казались целыми, но если поддеть чем-то, то становился заметен тончайший срез. Причем мастерский, даже изоляция не выдавала себя. При беглом осмотре не заметишь ни в жизнь. Сделать подобный не разбирая панель можно было только магией. Я распрямилась и задумчиво почесала гаечным ключом за ухом. Так лучше думалось. Кому понадобилось портить провода таким способом? Ведь в этом не было никакого смысла. Срезы отлично соприкасались и на работоспособность это никак не влияло. Или влияло? Я осторожно наклонила панель от себя. Провода разошлись, контакт исчез.
– Питер! – крикнула я.
– Что? – моментально откликнулся зам из смежного помещения.
– При демонтаже панели никаких посторонних предметов не обнаружили?
– Сейчас уточню, – он не стал задавать лишних вопросов, просто направился в цех.
– Молодец, Гаечка! Ты просто умница! – я погладила по спинке свою любимицу. Гайкой ее прозвали не столько за привычку тырить всяческие запчасти, сколько за характерный узор на шубке. А вообще-то она Гертруда и окрас у нее королевский, просто некоторые пятнышки напоминают гайки.