– Меня сейчас стошнит, – скривилась я.
– Можешь сесть. За нами никто не едет, – услышала я и с облегчением разогнулась, устроившись более… вертикально. Все же так было легче.
До особняка, стоявшего в пригороде, мы добрались буквально за полчаса. С такой скоростью и по пустым дорогам это было несложно. Клавка, правильно оценив мое состояние, подрулила к самому крыльцу и помогла выйти из машины. А по ступенькам я поднялась сама. Вот только войдя в дом, моя охранница напряглась.
– Стой здесь, – распорядилась она и, принюхавшись, отправилась в сторону кухни.
Ага, стой здесь. Мне, между прочим, страшновато теперь одной оставаться. Алкоголь – это, конечно, хорошо, но зубастая телохранительница рядом еще лучше. Поэтому на кухню я отправилась почти сразу за ней. И наткнулась на… лежащего на полу человека.
– Трофим? – Присела на корточки и склонилась над телом. Неживым телом. Вот теперь до меня настолько быстро начала доходить вся серьезность ситуации, что я начала оперативно трезветь. Едва до раковины успела добежать, где меня вырвало.
– Сказала же: ждать меня у двери, – из боковой двери показалась Клавка. – Охранник тоже мертв. Людей Каверина мы дожидаться не будем.
Она прихватила меня за локоток и потащила к двери.
– Но там Трофим…
– Мы ему уже ничем помочь не сможем. Нужно тебя увозить. – У машины она чуть замешкалась, решая, куда меня посадить. Я фыркнула и уселась на переднее сиденье. В машине она набрала дядю Тараса, едва выехала за ворота. – В доме все мертвы. Я увожу Веронику в Май, – отчиталась она.
– Я не поеду туда! Ни за что…, – мне пришлось замолчать под испепеляющим взглядом Клавдии.
– Да, передам с рук на руки. Вряд ли мне позволят охранять ее там. Хозяин разберется. Да, – отчиталась она и положила телефон в специальную нишу.
– Я не хочу в Май, – накуксилась я.
– А умереть хочешь? – Клава была предельно серьезной. – В тебя стреляли полчаса назад, здесь в доме убили ТВОИХ людей, а ты еще выделываешься… Пойми же ты, если бы ты сегодня вовремя не упала, то тебя бы все равно увезли в Май. Только в гробу!
Вот сейчас до меня дошло. Более того, проняло так, что я поняла, насколько хочу жить. Умирать, как минимум, больно. Боли я боюсь до ужаса. А еще мама… Она же всю свою оставшуюся жизнь будет себя винить из-за меня. И так уже себя поедом ест.