Бабушка налила кипяток в цветастую кружку, добавила заварки, насыпала сахар. Выставила на стол тарелку с бубликами.
– Откушайте, Данила Петрович, милости просим!
А сама села напротив, подперла голову руками.
Нилка несмело подвинул к себе кружку, отхлебнул.
– Ты чего воду-то хлещешь? Ну-ка, быстро взял бублик и съел.
Есть почему-то совсем не хотелось. Но возражать Нилка не рискнул. Он послушно потянулся к сдобе, через силу откусил. Осторожно поднял глаза на бабушку. И даже вздрогнул от неожиданности: в неярком свете керосиновой лампы перед ним сидела самая настоящая баба-яга. В смешном, сплетённом из ниток ночном чепце, вся седая, с длинным носом, сурово нависающим над верхней губой.
Заметив, что мальчик смущён, бабушка приветливо улыбнулась, отчего стала походить на бабу-ягу ещё больше. И произнесла ласково:
– Ты что-то хотел, соколик?
Нилка совсем стушевался. И спросил первое, что пришло в голову:
– У вас есть ружьё?
– Ружьё? – удивилась бабушка. – А тебе зачем?
– Вам, наверное, страшно одной в лесу?
– Да разве я одна? Во-первых, разного зверья в нашем лесу видимо-невидимо, и я со всеми в приятельских отношениях. Во-вторых, у меня есть друг и защитник. Михайло Потапыч.
– А это кто?
– Как кто? Медведь, конечно. Хозяин. Надо ведь кому-то следить за порядком в лесу.
– Настоящий живой медведь?
– Конечно, живой. Не игрушечный же.
Нилка не очень поверил бабушке. Решил, что та его обманывает. Взрослые ведь часто обманывают детей. То есть, может быть, даже и не обманывает, а просто шутит. Обыкновенная вещь.
– Не веришь, – понимающе кивнула бабушка. – А зря. Я его совсем крохой подобрала. Представь себе, сидит такой маленький пушистый комочек на лесной полянке и плачет. Натурально, как ребёнок. Маму-медведицу браконьеры убили. А детеныш как-то убежал, спасся. Вот я и пожалела малыша, взяла к себе домой, выкормила, вырастила. А вырос он, я тебе доложу, огромным, как скала. Самый настоящий хозяин леса.
“Ух ты, – подумал Нилка. – Вот бы попросить, чтобы мне тоже с ним познакомиться!”
– Василиса Нарки…
– Э, нет, так дело не пойдёт! – решительно перебила старуха. – Я тебе бабушка или кто? Вот и зови меня просто – баба Вася. И на «ты», пожалуйста. А то – как чужие будто.
Нилка кивнул не слишком уверенно, потому что не знал – получится ли ему эту непонятную, эту совершенно чужую старую женщину… эту суровую бабу-ягу звать бабой Васей… да ещё на «ты»?