– И салат. И кексы.
Недовольно фыркнув, уходит. Очень я сомневаюсь, что умеет она это всё готовить. А повара мне пока пришлось сократить из расходов. Но пусть попробует, хоть озаботится чем-то, кроме события. А то реально уже «памятник». Красивый, яркий, капризный, но почти бесполезный.
– Тимур, Ренат подъехал.
– Наконец-то!
Начинаю быстро собирать доки, бабки… Если я каким-то чудом договорюсь сейчас с Алиханом, надо сразу же ехать на сделку по комплексу.
Мой младший брат постоянно косячит. И я задолбался вытягивать его то из долгов, то из проблем с блатными, то из ментовки.
Заходит. Бросает сумку со своими вещами на пол. Договорились, что пока я кручу деньги с квартиры, он поживёт здесь. Дом у меня большой, надеюсь, разойдёмся.
– Что так долго? Давай деньги.
Он нервно оскаливается. Замираю. Что не так??
– Только треть суммы, брат. Извини… Хотел, как лучше…
– Чего?…
– Хотел по-быстрому крутануть в казино свою половину. По пятницам мне везёт…
Кровь стучит мне в виски, заливая глаза.
– Ты проиграл мои бабки? – делаю к нему пару шагов.
– Свои. Ну и немножко твоих. Хотел отыграться.
От вспышки ярости тело обдаёт жаром. Кулаки сжимаются. Я, вообще-то, давно умею держать эти вспышки под контролем. Но сейчас не хочу. И молча всаживаю кулак ему в челюсть. Потом под дых. Со скрипом загибается.
– Ты в рабстве, сучонок, понял? В бесплатном рабстве. Пока я не решу, что отработал. И больше… никаких дел с тобой не будет. Влетишь – счастливого пути!
Присаживаюсь, забираю остатки денег. Пересчитываю. Не хватит. Нет, на покупку хватит. А на запуск и раскрутку нужно будет мутить кредит.
Трясёт так, что я почти срываюсь, и рука дёргается вытащить пачку из нагрудного кармана Рената. Но сдерживаюсь. Решил же – завязываю!
– Всё, Костя, я полетел. Присмотри здесь за ущербными.
– Ни пера, Тимур.
– К чёрту!
Кое-как пережив бессонную ночь, иду к вернувшемуся из поездки отцу. Мама идёт сзади, чуть слышно причитая. Её глаза тоже заплаканы. Вчера, как с прокажённой, со мной никто в доме не говорил. Даже ужин не принесли.
Захожу в зал, не поднимая глаз.
Я хуже, чем голая… Стою перед отцом, закрыв руками лицо. Виноватая. И оправдаться мне нечем.
Хуже, чем изнасилованная… Потому что сама виновата!
Мама испуганно замерла сзади, не смея меня оправдывать. Она далеко у дверей, но я чувствую её присутствие.