При этом в табеле Черчилля была запись: “Не совсем понимает значения упорной работы”. Всей своей жизнью Черчилль опроверг это суждение. Уинстона однажды высекли за взятый сахар. Ответом потерпевшего было тайное уничтожение шляпы учителя. Но домой Уинстон Черчилль неизменно писал о том, как он счастлив в школе. Молодой джентльмен не имел права жаловаться.
1881 год был годом, когда родители Черчилля бросились в бой на высшей политической арене своей страны. Рендольф и Дженни Черчилль словно пришли к заключению, что от успеха в политике зависит все остальное – самоуважение, положение в обществе, да и сама судьба их супружества. Обладая литературным талантом, Дженни помогала мужу писать речи, которые день ото дня становилась все более яркими. Произошла метаморфоза: покорный заднескамеечник, повинующийся партийным решениям, вдруг стал уверенным в себе, агрессивным, пренебрегающим опасностями. Дилетант неожиданно быстро вырос в национального политика первой величины. Теперь все признали его ум, убийственную иронию, силу суждения, способность обаяния.
Сэр Рэндольф называл правительство Гладстона не иначе как “дети революции, грабители церквей, друзья беззакония”. Но при всем этом британский парламент мало напоминал русский. Дженни вспоминает : “Я была в палате общин, присутствуя при яростной атаке Рендольфа на Гладстона, который отвечал с равным жаром и возмущением. Часом позже мы с Рендольфом спешили домой, чтобы приготовиться к обеду с лордом и леди Спенсер. Я натолкнулась на мистера Гладстона, который сразу же подошел ко мне и сказал: ”Я надеюсь, что лорд Рендольф не слишком устал для предстоящего приема”. Политических противников Гладстон приглашал к себе домой с равным великодушием, как и друзей. Все стремились быть джентльменами по Гладстону: обязательными в работе, анонимами в благотворительности, регулярными посетителями церкви по воскресеньям. И, имитируя Гладстона, хозяева приемов читали гостям Шекспира и Маколея.
Среди друзей Рендольфа Черчилля выделялся молодой Артур Бальфур, которому предстояло стать членом парламента в двадцать шесть лет ( как и Рендольф Черчилль). Бальфура называли “лучшим умом своего поколения”. Огромного роста, он едва помещался на парламентской скамье. В семье Черчиллей Артур Бальфур в четыре руки играл с Дженни Черчилль Бетховена и Шумана. Подлинный же лучший ум своего поколения беззаботно сидел рядом.