Одеть себя и сына, умыть себя и сына, вернуть Дана играть, пройти на кухню, чтобы поесть. Обычно я ела вместе с ребенком, но сегодня он управился раньше меня. Спасибо Марату. Пришлось сломать привычный график и разделить трапезу с незваным гостем.
Омлет оказался вкусным, совсем не подгорел. Я перманентно краснела из-за взглядов Марата. Он ел молча, но смотрел красноречиво и думал очень громко. Уверена, он все это время «переваривал» мой неприкрытый зад или вспоминал, как я выгляжу голой. Его ухмылочка не оставляла других вариантов.
Но я вспомнила, как мужчина-врач на обходе в роддоме проверял мои соски и критиковал кормление лежа, и сразу стало плевать на косые взгляды Марата. Ну… почти плевать. Как ни крути, а мне льстило его внимание. Уж точно больше, чем внимание дежурного врача.
– Ты все еще не решил, что с нами делать? – аккуратно спросила я во время завтрака.
Думала, мне кусок в горло не полезет, но запах был прекрасный, а на вкус оказалось еще лучше. Марат тоже ел с удовольствием и не спешил отвечать. Он прожевал, намазал кусок хлеба маслом, откусил и только тогда соизволил просветить меня.
– Я решил, что ты должна быть под присмотром. Посоветовал бы еще прекратить истерить, но с таким сложным заданием ты вряд ли справишься.
– Я все это время не попалась, потому что не истерила, – обиделась я на его издевки.
– Угу, опять я виноват. Ты, наверно, и Женьке не изменяла, пока не застряла со мной в лифте.
В его тоне было слишком много укора и обиды. Марат, может, и не выдаст меня сразу, но рассчитывать на него в качестве союзника точно не стоит.
– Представь себе, – буркнула я сквозь жевания, изучая куски омлета на тарелке. А, проглотив, добавила уже четко. – Можешь сколько угодно звать меня шлюхой, Марат. Я уже говорила тебе ночью и сейчас повторю: за свое дерьмо я расплатилась сполна.
Больше он ничего не говорил и улыбаться перестал. Мы ели в тишине. Я слишком скоро заскучала по язвительным репликам Марата. Извращение, конечно, но мне нравилось ругаться с ним. Было что-то азартно возбуждающее в нашем противостоянии.
Дан наигрался и приполз к нам. Разбивая мне сердце, сын выбрал Марата. Он схватился за его джинсы, встал и попросился на ручки. Очередной ком подкатил к горлу.
– Эй, приятель, соскучился по мне уже? Ну, садись.