Знал бы тогда Макс на что подписывается, остановился бы на мосту, напросился бы учеником к этому беловолосому дьяволу с сильными ногами и чертовски гибкой пластикой?
Остановился бы. Потому что выбор делается осознанно, а если сделан – значит нужно побеждать, превозмогая себя.
Он учился в элитной школе. Английский, немецкий, французский. Что не давалось – догонялось с репетиторами. Мать коршуном следила, чтобы у её детей было всё самое лучшее. У них с сестрой разница в три года. Но поблажек нет ни для кого.
Обычно мальчики его круга занимались единоборствами, боксом, волейболом, теннисом, фехтованием, конным спортом. Танцами – почти никогда. Танцы – это для девчонок. А если уж появлялись таланты, то никак не в почти двенадцать лет. Поздно. Но Грэг рискнул, и Макс решил не подвести.
– Нам повезло, – сказал Грэг на одном из первых занятий. – Невероятно повезло. Ты гибкий, сильный, упрямый и азартный. Отличное сочетание. Остальное попробуем нарастить.
Макс ничего не делал наполовину. Танцы поглотили его с головой.
– Может, мы зря разрешили? – тревожилась мать.
– Это его выбор. Ему нравится, – возражал отец. – Не вмешивайся. Дай возможность гореть. Это больше чем увлечение.
Отец знал, о чём говорил. Он всего достиг сам. Поднялся с низов и не стал в своё время пользоваться ни деньгами, ни подачками тестя-генерала. Разве что немного связями, да и то на этом настояла мать.
Макс убегал после уроков в заброшенный парк. Оставался один на один с природой. Там его никто не видел, а поэтому он танцевал, пытаясь слиться с запахом трав и пыли, гомоном птиц и небом, где плыли облака, похожие то на диковинных зверушек, то на морские корабли.
Внутри рождались ритм и музыка. Чувства становились острыми, как яркий свет, как летящая стрела, что поёт опереньем и пружинит, обнимаясь с воздухом.
– Чувства! Экспрессия! Любовь! Покажи свои эмоции жестами, глазами, губами, мимикой. Вырази телом! У тела тоже есть язык! Говори им! – требовал Грэг.
Это было сложнее всего. Легче двигаться, учить движения, но Грэг с техникой не спешил. Заставлял вновь и вновь чувствовать, проживать каждым мускулом, нервом музыку и ритм.
Постепенно выравнивалась кривая и у ученика, и у учителя.
Грэг вернулся в студию и даже снял квартиру. Стал спокойнее и уравновешеннее, хотя по ночам продолжал гонять на байке, отдавая ветру только одному ему известные проблемы.