Минуты текли бесконечно долго, но оба оставались на своих местах: гриб замер, Хик-Хик грозил ему кочергой, зажатой в вытянутой руке, и при этом пыхтел, словно задыхался. Что делать дальше, он не знал.
Свободной рукой бедняга ощупал рану на затылке. Крови он потерял порядочно, свидетельством тому служила липкая красная лужа на полу. Дело дрянь. Но жалеть себя не стоило – и Хик-Хик поднял кочергу чуть выше, угрожая чудовищу. Через некоторое время вытянутая вверх рука стала побаливать. По большому счету защищаться от гриба смысла не имело: ночью монстру ничто не мешало его убить, но он остался жив. В этом заключался какой-то смысл. Хик-Хик медленно, очень медленно и осторожно, опустил кочергу, на что чудовище никак не отреагировало. В углублении стены, служившем полкой, хозяин кауны увидел кисет, достал табак и бумагу и скрутил папиросу. Ему хотелось обдумать происходящее, он устроился на матрасе и закурил, не сводя глаз с монстра, который тоже его рассматривал.
Желтая жидкость, сочившаяся из раненого глаза, запеклась, вокруг ножа образовалась гноящаяся корка. Второй глаз не пострадал и смотрел прямо на Хик-Хика. Черная точка зрачка плавала в янтарном озерце жидкости. Этот желтый глаз, по форме напоминавший орех, был отвратителен. Он не имел век, и это было самое неприятное. Хик-Хик вздрогнул от омерзения, потушил папиросу и растоптал окурок. А когда дым улетучился, заметил, что запах табака сменился крепким, дурманящим ароматом леса. Ему показалось, что дело не только в обонянии: в воздухе что-то вибрировало и разливалось – описать свои ощущения лучше он не мог.
С величайшей осторожностью Хик-Хик приблизился к грибу, чтобы рассмотреть его получше в полумраке пещеры, и даже осмелился провести кончиком указательного пальца по цилиндрическому туловищу. Монстр не противился и казался безразличным, поэтому страх постепенно отступал.
Когда первый испуг прошел, ужас сменился любопытством. По всей видимости, удар ножом в голову чудовища и вызвал это странное явление – монстр вылез из земли. Помня об этом, Хик-Хик стал ощупывать пришельца, который был выше его почти на целую голову, если не больше. Перед ним стоял настоящий лесной великан, нижняя часть его тела скрывалась в земле, пока он не оторвался от своей грибницы. Особой красотой великан, по правде сказать, не отличался. У него было несколько рук и ног, если только можно так назвать конечности, торчащие из туловища. Они разветвлялись на множество пальцев-корешков, которые, в свою очередь, тоже раздваивались, и так до бесконечности. Из одного пальца вырастал другой, а из другого третий, их образовывались целые сотни, а на концах этих пальчиков, сотканных из грибной плоти, торчали острые шипы. В нижней части цилиндрического туловища не наблюдалось никаких половых органов, ягодиц и анального отверстия тоже не было видно. Дальше начинались ноги, сплетенные из корней. Правая представляла собой плотную связку тонких пальцев-корешков, а место левой занимали три толстых корня, образующие треногу. Возможно, эта незначительная деталь и вызывала у наблюдателя наибольшее изумление, она делала чудовище существом, лишенным симметрии, а человеческий разум не приемлет асимметричности.