– Штаден, а ты не хочешь снять
комнату в гостинице? – прямо спросила я его.
– Я не так богат, чтобы
разбрасываться деньгами, – отрезал он. – Не переживай,
Штерн, меня твои прелести волнуют в последнюю очередь.
– Мне не нравится проживание в
одной комнате с посторонним мужчиной, – намекнула я.
– Хочешь сказать, что тебя
волнуют мои прелести настолько, что ты за себя не ручаешься? –
насмешливо приподнял он бровь. – Не переживай, я в состоянии
удержать тебя от опрометчивого поступка. В конце концов, я мужчина,
я сильнее и физически, и магически. А выдержки у меня после службы
в армии хватит.
Наверное, я покраснела. Но больше от
злости, чем от стыда. Мне так сильно захотелось его чем-нибудь
стукнуть, что я невольно начала осматриваться вокруг в поисках
подходящего предмета. Но, как назло, кроме кроватей и тумбочек, в
комнате ничего не было.
– Действительно, как-то
нехорошо получается, – задумчиво сказала инора Клодель, до
которой наконец дошла серьезность ситуации. – Но еще одной
комнаты у меня нет. Зато есть прелестная ширмочка, – оживилась
она. – Вы можете разгородить комнату и даже не видеть друг
друга.
За ширмочкой наша наставница
отправилась тут же. Но разделившая нас перегородка была хоть и
красива, но не слишком велика, даже кровать от посторонних взоров
не закрывала полностью. В конце концов барон все же снизошел до
проблем нас, простых смертных, вбил своими благородными ручками два
гвоздика под потолком, на которых растянули занавеску, также
принесенную инорой Клодель. А когда «прелестная ширмочка»
перегородила вход на мою половину со стороны двери, я с облегчением
вздохнула, что не преминул отметить Штаден:
– Мне тоже не доставляет
удовольствия постоянно видеть твою физиономию, Штерн. А твои
балахоны вообще могут довести до заикания кого-нибудь с менее
слабой психикой.
Можно подумать, я так ужасно
одеваюсь! Да, я не люблю носить обтягивающее, мне в нем неудобно,
но обозвать мою одежду балахонами! Я возмущенно посмотрела в
сторону занавески, но Штадена за ней видно не было, поэтому я
немного успокоилась и перевела взгляд на свое платье. Пусть оно
немного свободное, зато под него не нужны никакие корсеты. Никогда
не понимала, как можно постоянно носить это пыточное орудие.
Правда, в нашей группе носили их многие, а моя старшая сестра
Шарлотта постоянно надо мной посмеивалась и говорила, что в таких
платьях, как у меня, могут ходить только хронически беременные
иноры среднего возраста, а никак не молоденькие инориты, которым
есть что показать. Может, она и права? Я задумчиво собрала на боках
лишнюю ткань, скрывающую мою талию от посторонних взглядов, но
покосилась на сторону Штадена и тут же твердо решила, что
подстраиваться под вкусы этого хама не буду. Вот если бы такое
сказал Олаф, я бы непременно задумалась. Но ему я и в таком платье
нравлюсь.