Нордад только вздохнул:
– За твой багаж отвечаешь только ты. Хочешь – бери.
– То есть это прямо мой-мой гроб? – прищурилась Лотанари. – Не собственность короны? Тогда мне нужна минутка.
Принцесса отошла к секретеру, вытащила бумагу и писчие принадлежности. Спустя минуту она поставила под скупыми строчками витиеватую подпись и, свернув лист в трубочку, протянула его брату.
– Проследи за последней волей покойной, – проказливо улыбнулась Лота и царственно возлегла в гроб.
Хотя будет точнее сказать, что она попыталась царственно возлечь, но получилось только по-простонародному плюхнуться. Все же невозможно без посторонней помощи удобно устроиться в гробу.
– Где моя верная Лима? Разве не должно ей проводить усопшую в последний путь? – трагично вопросила Лотанари.
– Прекрати, – в сердцах бросил отец, – это не повод для смеха.
Лота села в гробу и серьезно, пытливо спросила:
– А для чего повод? Меня выкинули из родного дома, через пару минут я буду участвовать в прижизненном отпевании, а еще через пару часов я навсегда покину Нит, а потом и Нерис. И ты говоришь, что я не могу повеселиться? Тогда я свернусь калачиком и буду плакать. Разве это будет лучше?
– Прости, – тяжело вздохнул отец. – Прости меня, если сможешь.
– Буду пытаться, времени у меня теперь предостаточно, – буркнула принцесса и улеглась обратно. – Так, где моя Лима?
Тихий шорох, и прохладные пальцы подруги касаются лица Лоты. Лима красиво разложила по подушке завитые локоны и взяла смертную накидку.
– Ну, что я тебе могу сказать? Стоя ты красивее, учти на будущее, – хмыкнула лисица и прикрыла лицо принцессы тончайшим кружевом.
– Как же меня любят в этом доме, – проворчала Лотанари, – прям сама себе завидую. Лежу и завидую.
По счастью, отец не позволил отпевать принцессу в главном столичном храме, и Светлому Отцу пришлось довольствоваться церемонией в семейной королевской часовне. Но все равно Лотанари натерпелась страху на узких и неудобных лестницах. А еще выслушала несколько интересных словосочетаний, которыми с миром поделился старший брат. И лестницы играли в этих выражениях не последнюю роль.
Наконец гроб с вполне себе живой принцессой внесли в семейную часовню и установили на подпорки.
– Лима, ты страхуешь? – прошипела бледная Лотанари. – Клянусь своей силой, меня трижды чуть не уронили!