– С этого дня беру ваши души под свой контроль!.. И почему же вас только в детское отделение ещё не посадили! Сопливое хульганьё, – визгливым тоном цитировала Лиля слова директрисы, нервы которой под конец разбирательств не выдержали. Она вновь сидела в грязных кроссовках на кровати, скрестив ноги и упираясь ладонями в жёсткую холодную поверхность каркаса, торчавшего по бокам матраса. – Ты и вчера их брала, и неделю назад, да и вообще уже года два у себя хранишь и практически не выдаёшь: напугала ежа голой задницей! Да я больше боюсь, как бы они там не заплесневели! Каша в столовке не любит конкурентов.
Девушка злобно плюнула и, слегка качнувшись, опустила голову на подушку за плечами. В дверь постучались.
– Если это не санинспекция с целью ухватить админов за филейные отростки, то вон отсюдова, – вяло протянула Лиля.
В дверь, под угрозой быть побитым, вошёл Мишка. В обеих руках парня виднелось по несколько бутербродов, которые он, когда присел на край кровати возлюбленной, бережно переложил к себе на колени.
– Тебе сюда бессрочный пропуск выписали?
– Было бы неплохо, но нет. Меня лишь просили передать, что вы втроём остаётесь без еды ещё на день. А ещё я притащил бутики, так как с решением совсем не согласен.
– Схомячь их сам. Не хочу ничего. Сыта Крыльцовой по самое горло, – отмахнулась девушка. Мишка недовольно переложил один из бутербродов на её живот.
– Ешь давай. Обратно не понесу. Заметят тут же, и всем не поздоровится. Тем более, вы с ребятами уже заставили меня нервничать, поэтому кушать мне ещё очень долго не захочется.
– Кушать… Ботаник ты, Мишка, ботаник, – по-доброму ухмыльнулась Лиля, вызывая какое-то особенное выражение на лице друга, которое сама никогда не видела, но на которое постоянно указывали остальные. – «Кушать, уставился, писсуар»… Единственный в приюте, окромя мелких, кто такими словами бросается. Ну, и кому поварихи тёплую пюреху выдают. Помимо Жеки, естессно.
– Не важно. Подкрепись. Ты ведь практически ничего не ешь!
Девушка шумно вздохнула и покачала головой, отложив бутерброд обратно на Мишкины колени.
– Оставь всё белобрысой, если сам не хочешь. Она куда больше моего обрадуется, увидев на тумбочке лишнюю порцию. Ей их явно недостаёт…
В дверь снова постучались, но стук был уже громкий и исполненный решимости.