Художник, что рисовал неведомую натурщицу, был внешне непримечателен. Чуть выше самой Красавы, чуть старше, с лицом чуть загорелее нездешним загаром…
«Он откуда-то приехал. – думала Красава, глядя на его очередной рисунок с женской фигуркой. – Был в неведомым далях, плыл по неведомым морям, шёл по неведомым землям.»
Постепенно она привыкла приходить сюда, сидеть за столиком летнего кафе и, наслаждаясь кофе с круассанами, смотреть, как работает ЕЁ художник. А тот рисовал, ничего не замечая вокруг…
В один из таких приятных вечеров художник, закончив работу, сложил мольберт, вытер и собрал кисти и… подойдя к столику, за которым сидела Красава, положил перед ней портрет. Женщина в шляпке с вуалью… Таинственный блеск глаз… Изящный овал лица… Тронутые красным губы…
Этой женщиной была она, Красава. Но женщиной другой, мягкой, нежной. Затем на столик легли другие рисунки. И на всех была она. Оказывается, он рисовал её. А она думала, что он не замечает ничего вокруг.
А теперь этот мужчина дарил ей саму себя. Дарил такую, какую она никогда не видела в себе. Ведь для этого надо было посмотреть на себя со стороны. А она, Красава, никогда этого не делала. Ведь отражение в зеркале не считается, правда же?