– Мне и на земле хорошо.
– На земле, конечно, надежнее. – Егоров вытянул из кармана платок, приподнял фуражку – немного, чтобы ладонь протиснулась, и протер лысину. Каплю с переносицы тоже смахнул. И спросил быстро, без перехода:
– Где они?
– Там. – Олег повел подбородком.
«Там» – это за следующим поворотом, метров сорок.
– Пойдем глянем.
– Да я уж насмотрелся.
– Пойдем, пойдем.
Олег сунул в губы сигарету. Курить не хотелось, это было своего рода противоядие – даже не понять, то ли черствеешь от никотина, то ли примиряет он. Но с сигаретой легче. Он был за поворотом, потому и закурил.
Они пошли к изгибу бурой, в зябких крапинках, дорожной ленты. Этот поворот и погубил залетных. Не вписались.
Шли медленно. Смерть суеты не терпит.
Вот смятые кусты. Обломанные ветки. Рытвины в рыхлой обочине. Листья забрызганы песком. И следы – подошвы в рубчик.
– Самовольничал, – осудил участковый.
– Я не знал, что они мертвые. – Это было объяснение. Олегу не хотелось, чтобы участковый подумал, будто он оправдывается. – Знал бы, не дернулся.
Егоров остановился у края дороги и приподнялся на цыпочки, отчего стал немногим выше, но чуть стройнее – живот втянулся, полы форменной куртки сошлись, прикрывая «луковку». Заглянул вниз: что там, за кустами, за кюветом? Хотя и не кювет это вовсе, просто скос.
После этого Егоров посмотрел на свои ботинки. Они у него были с отливом, с глянцем – в Покровском, не говоря уж про Полымя, только участковый чистил ботинки, остальные их носили и снашивали, чинили, латали и выбрасывали, или выбрасывали без всякой починки, не мелочась. А участковый охаживал щеткой и не жалел гуталина. Начищенные ботинки были для него чем-то вроде визитной карточки служилого человека.
Как-то, давно уже, он сказал Олегу:
«Это с армии привычка, ну, чтобы как в зеркало. Так нас прапор наставлял, замкомвзвода. Следил, проверял и крем выдавал особенный, польский, «Гриф» назывался».
«Крем?»
«Я в Белоруссии служил. Про Беловежскую пущу слышал? Вот там. И прапор наш из бульбашей был, да и в роте все больше местные срочники кантовались. Так они слова «гуталин» вообще не знали. Крем и крем. Сам-то как, отдал долг Родине?»
«Было дело».
«С сапогами или уже в берцах?»
«В сапогах».
«Тогда знаешь что почем».
«Вспоминаю иногда. А еще они какие слова не знали?»