Полночь в сентябре. Стихотворения - страница 2

Шрифт

Интервал

Как листьями на циферблате

остаток дня еще шумел —

он был немного аккуратен.

А если б мог, со знойный свистом

он возле сердца бы нудил,

а там и без того нечисто.

А там буди – хоть не буди…

«Мчатся серые тучи, мчатся…»

Мчатся серые тучи, мчатся

к окраинам пустырей,

и, как серые брючки, настом

наготу покрывают дней.

Только я и такой же серый

качаю ночь у окна,

что серою каруселью

раскачивает меня.

«О, я тот, кто стался лишним…»

О, я тот, кто стался лишним

богу, черту. Пополам

я делю с собой затишье.

Только слово по рукам,

тенью радостного мира

греет кожаный покров.

Я не тот, в чьих пальцах лира

прогибается порой.

Я, скорее, где-то между

одиноких палачей

и наигранной надежды

в то, что жить того глупей.

«Не может быть, не может быть…»

Не может быть, не может быть,

как весело и грустно

день около ночи хоронить,

и ночь скрывать от утра.

Я, как бы с Богом наравне,

судьбой играю в прятки,

и черновое небо мне

в неправильном порядке

раскладывает явь и сон.

И так вот получилось —

игрою был я разделен

меж небом и квартирой.

«Сверни листок обыденной бумаги…»

Сверни листок обыденной бумаги,

не в трубочку, как ты всегда привык,

а обними им у причала камень,

забрось его. И ты всего достиг!

Присядь у собственной открытой двери,

и жди гостей, пока плывет ко дну

кусок написанных стихотворений,

гранитом что рассыплется к утру,

однажды чтоб удобрить кипарисы.

И собирать табак для папирос

тебе придется с помощью актрисы,

которую ты ввел собой в психоз.

Самоубийца

Иссушен рот. Потерты губы.

Бушует кровь по венам в такт

Тому, чего так жаждут руки:

Там – виселица, там – палач.

И он людей не замечает,

Всегда и всеми был любим.

Стоит у заданного края,

И только вечность перед ним.

Неистово и бездыханно,

Как ожерельем по стене,

Бредут к нему воспоминанья

О неудавшейся судьбе.

Там было зарево разлуки,

И пламя сладостной любви.

Там было все. Но злые звуки

Похожи на предсмертный свист.

И поодаль, довольно жутко

Стояла тень его в плаще.

Рукой махала, словно шутка.

И будто все это во сне.

Я не товарищ!

Я выпью грамм пальто и закушу картузом,

чтоб быть похожим на «товарищ Маяковск»,

но «ий» не доскажу, дабы не быть конфузу.

Я не товарищ, не почитываю Бродск —

ого или еще кого-то там другого,

сжимая в кулаке его печатный бюст.

Я не люблю, когда по самое по горло

социализм залит с «товарищеских» уст.

Диптих

Январь. Последние потуги.

Следующая страница