занято недостойными
человека делами) – ведь они как раз осознают то, что другие осознавать не хотят (то есть бессмысленность городской псевдо-деловой суеты). Конечно, с точки зрения разума, они все равно обманывают себя, потому как надо бы дойти до высшей, творческой стадии существования (именно этого требует разум), но, если им это не под силу (а это под силу немногим), то, пожалуй, лучше уж жить на земле, чем загонять себя в узкие рабочие рамки. Вот теперь – точка.
Крот. Наконец-то.
Томский. Так вот, повторюсь, я полагаю, что лишь тот, кто вообще не знает о том, что такое работа, имеет возможность стать подлинно свободным, то есть творческим человеком. Аристократы не знали этого, понятие работы было органически чуждо для них. Современный же человек, находящийся в рабстве работы и, как следствие, не понимающий в чем смысл свободного времени (досуга), и творчество воспринимает как работу. Конечно, при этом аристократия как общественный класс вовсе не являлась творческим классом, но лишь классом, из которого преимущественно и естественным образом выходили творческие люди. В массе своей, как мы уже отметили, и аристократы воспринимали свое свободное время как повод для увеселений, а вовсе не как тропу творческой деятельности. Чем занималась аристократия на своем досуге, то есть когда не воевала? – в картишки, в основном, резалась, предоставляя творчество аристократическим отщепенцам. И само творчество тоже воспринималось аристократами скорее как увеселение на досуге-отдыхе, а не на досуге-деятельности. И все же очень важно, что аристократия как класс всегда по необходимости обращалась к искусству – именно потому, что когда человеку нечего делать, а время как-то заполнить надо, невольно приходят мысли о том, что хорошо было бы послушать такой-то концерт, посетить такую-то выставку или прочитать такую-то книгу. А иначе – что делать-то? Искусство рождается как нечто абсолютно необходимое для тех людей, которые покинули царство необходимости. В этом смысле искусство по своей природе аристократично. Но я вижу, что вам не слишком по душе мои слова.
Крот. Мы все же живем в 21-ом веке, а вы говорите о возрождении аристократий. Это звучит то ли смешно, то ли скорее даже нелепо. По-моему, все аристократии успешно сгнили, и, как говорится, туда им и дорога.