Однако не станем утаивать: невзирая на зверскую репутацию тюрьмы, находились-таки осуждённые, которые сами вызывались перевестись туда. Почему? Во-первых, – там кормили лучше, чем в других «кругах ада» Америки. Во-вторых, – отбывание наказания в столь грозных застенках, автоматически добавляло авторитета. Ну и в-третьих, – если сотрудничать с администрацией, то бишь – стучать на собратьев по несчастью, подбивать их на побег, дабы начальник тюрьмы потом «мастерски пресекал» заранее обречённые попытки на провал и получал оттого всё большие поощрения, расширение полномочий, тешил собственные, садистские амбиции. Разумеется, число желающих самовольно перевестись в «Скалу» – единицы, в основном те, кого сокамерники «приговорили», ведь на острове одиночные камеры и, если ты полезен извергам из охраны и начальства, тебя, возможно, сберегут на некоторое время. Этот пункт сохранился в документах, – «Перевод в „Алькатрас“ заключённых ради их защиты от других преступных группировок». Правда, до тех пор, пока не наскучишь или не выработаешь срок, подобно дешёвым ботинкам.
Идём дальше.
Заключённые имели право всего на несколько вещей – еду, одежду, кров и ничтожное подобие медицинской помощи… дышать, само собой, тоже позволяли, негромко, чтобы не смущать охрану, а то дубинкой деревянной или газовой по горбу и в карцер (о нём отдельно поговорим). До 1950 – ых годов соблюдался строгий режим тишины, который, по воспоминаниям выживших в «геенне огненной» являлся дополнительной, мучительной пыткой – говорить, даже во сне или не приведи тебя бог с другими заключёнными – запрещено! За это следовало беспощадное дисциплинарное взыскание. После 50 – ых режим послабили, не сильно: разрешалось говорить на прогулке, в столовой и во время работ, но шёпотом! Чтобы никаких криков, свиста или пения. Всё прочее, как переписка, чтение, досуг, прогулка – считалось привилегией. Письма, кстати, – особая награда, корреспонденцию стоило заслужить примерным поведением и ударным трудом! Чтение газет тоже воспрещалось, допуск к ним – это уж высшая похвала, её просто так, не заложив десяток-другой сокамерников и подельников с воли, заполучить не представлялось возможным. Те счастливчики, кому пресса попадалась, довольствовались сильно обрезанным экземпляром, всё про: насилие, криминал, секс – вырезалось администрацией.