Покалеченная весна - страница 6

– Ну, ладно. Зайди ко мне вечером. Поговорим по душам, чайку попьём, мне сахара привезли большой кусок, синий такой. Его щипцами колоть надо, зато вкусный.

– Хорошо, зайду перед ужином.

Кирилов заметил интерес политрука и подождав когда он уйдёт, подозвал к себе крестника.

– О чём он тебя спрашивал?

– Да так, на чай приглашал.

– Аккуратней с ним. Миномётчика Федьку помнишь?

– Ну.

– Вот тебе и ну. Угнали его в штрафбат после такого чаепития. Говори меньше. Полный рот чая набери и булькай. Тебя комбат на службу зачислил и на довольствие поставил, как полноценную боевую единицу. 15 лет исполнилось, значит, судить тебя имеют право. Ты это понимаешь?

– Товарищ старший лейтенант, возьмите меня к себе в роту. На меня внимания никто не обратит, а я всё буду разведывать.

– Посмотрим. Давай осторожней.

Прозвучала команда к построению. Батальон с трудом собрали. За несколько дней вынужденного бездействия бойцы разбрелись по округе. Как матерился комбат, не передать. В этот день он, кажется, вспомнил все бранные слова. Был отдан приказ никуда не отлучаться и по первой команде быть в строю. Тех, кто ослушается, Александр Николаевич пообещал лично высечь ремнем на глазах всего полка. Политрук ходил в стороне и что-то записывал. Это подливало масла в огонь.

Уточнив все распоряжения, и ещё раз проговорив их, «чтобы в каждой бестолковой башке отложилось», Никонов дал команду «разойтись» и ушёл к себе. Солдаты долго ещё стояли, ораторское искусство руководителя начало приносить плоды.

– Слыхали, как заворачивает?

– Да. Человек образованный даже матом красиво выражаться может.

– Его бы к нам на завод. Вот порядок будет…

Командиры рот, а потом и старшины тоже провели воспитательные беседы на своём уровне, «поднимали боевой дух и сознательность» не таким как у комбата художественным исполнением, но похожим образом.

Подошло время ужина. Все выстроились перед полевой кухней. Было много разговоров. Как же? Выдался насыщенный и интересный денёк. Одни обсуждали шикарный слог Александра Николаевича, другие восхищались траекторией полёта укротителя диких, свирепых белок. Тем было множество. Егор не обижался на сослуживцев, а вместе с ними хохотал. Иногда хватался за ушибленные рёбра и кряхтел, чем ещё сильнее заставлял смеяться своих товарищей.

Получив свою порцию, сын полка пошёл к политруку.