– Не бойся, – не меняя положения тела, протянула она к нему ладонь, хотя впору было самой быть в ужасе.
Волк не проявлял злости, только интерес. Бесшумно приблизился к Исхе и обнюхал ее руку. Ведьма не шевелилась, даже затаила дыхание. Тогда зверь легко боднул ее ладонь. Она тихо рассмеялась и осторожно запустила пальцы в его густую теплую шерсть на голове. Волк прикрыл глаза и опустился рядом, почти касаясь ее своим теплым мохнатым боком. Тогда Исха совсем осмелела и обвила его обеими руками. Тот даже не двинулся, только глубоко прерывисто вздохнул, как человек. В нос ей ударил резкий запах дикого зверя, но сейчас он не был ей неприятен. А скорее наоборот: успокаивал, уносил куда-то далеко, в сказки про оборотней и заморских принцесс, которые рассказывала Мирам совсем крохе Исхе. Вдруг она что-то нащупала в его густой шерсти. На шее животного оказался повязан кожаный шнурок, на котором висел пропавший аметист, формой и размером так напоминавший куриное сердце.
– Но как?.. – поразилась девушка. – Как он у тебя очутился? Бабушка отдала его тебе, чтобы ты сам мне его передал, да?
Волк понимающе на нее покосился. Все еще не веря в происходящее, она сняла амулет со зверя. Камень был теплый и немного мерцал, то ли отражая лунный свет, то ли сам его излучая. Странно, но сейчас он ощущался тяжелее, чем раньше.
Мы теряем близких, и это никак не отменить. Но они продолжают жить в наших сердцах и воспоминаниях. Они все еще влияют на наши мысли и поступки, даже находясь где-то далеко. Вопреки расхожей фразе время не лечит. По крайней мере, никогда полностью. Но боль постепенно притупляется, сначала становясь не такой ослепляющей, а потом мы просто миримся с тем, что она есть, и учимся жить дальше.
– Спасибо тебе, – прошептала Исха в самое волчье ухо и не заметила, как погрузилась в глубокий сон.
Глава 3
В комнате стоял полумрак. Большое наглухо закрытое ставнями окно не позволяло проникнуть внутрь ни одному лучику света. Широкая деревянная кровать с пышной периной, искусно украшенная диковинной резьбой, занимала почти всю опочивальню и освещалась одной масляной лампой. Исха лишь заглянула внутрь, слегка приоткрыв дверь. Даже при столь тусклом освещении ведьме бросилось в глаза лицо откинувшейся на высокие подушки женщины. Хотя женщиной ее можно было назвать с натяжкой: она едва вышла из того возраста, в котором играют в куклы. Лежавшая тихо застонала и прошептала: