– Смотри, это Осень.
Я с отвращением уставилась на коричневую лошадь. Конечно, она была красивой – тёмно-рыжая в белые пятна шерсть лоснилась, переливаясь на солнце, чёрная грива, заплетённая в тонкие косички, элегантно свешивалась на один бок, тонкие ноги равномерно перебирали по песку загона… Но это была лошадь, и я её боялась. Однако вежливо ответила:
– Очень милая лошадка.
– Перспективная кобылка. Думаю в этом году свести её с Вольтером.
По следующему взмаху руки я повернула голову налево и увидела очень необычную лошадь – серую с белой гривой. Паслась эта отрада эстетизма в отдельном загоне. Словно почувствовав, что о нём говорят, Вольтер вскинул голову и тонко заржал, задирая хвост.
– Вот он, мой Вольтер! Смотри, какая масть, очень хочу получить такого же жеребёнка. А знаешь, какой он послушный! Вот поедем кататься, я покажу, что Вольтер умеет!
– А стихи он пишет? – пробормотала. Беркут обожает лошадей, с ума сойти! Нет, нафиг, нафиг… Хоть этот мужчина и перспективный, как его лошадка, но надо соскакивать. Я не выдержу этого увлечения больше одного раза. Да и одного раза, наверное, тоже не выдержу.
– Стихи? Нет, стихи вроде бы не пишет. А мы его спросим.
Спросим, ага. Когда будем скакать по полям.
– Золотце, пойдём, я покажу тебе, где можно переодеться.
Боги… За что мне всё это? Я очень сильно постаралась замаскировать обречённый вздох под энтузиазм и бодренько улыбнулась:
– Переодеться это я могу. Всё никак не могла понять, как мне в платье на лошадь садиться.
– У нас должны быть запасные костюмы для верховой езды. Пошли в дом.
И мы пошли в дом, где Данила передал меня из рук в руки молодому человеку с гусарскими усиками, велев экипировать как следует. Парень проводил меня в одну из комнат на втором этаже, распахнул шкаф и удалился. Я застыла перед вешалками, ошеломлённо глядя на экипировку. Интересно, как я буду выглядеть в бриджах? Обтягивающие штаны – удачная находка модельеров. А вот толстовки… Это издевательство над женщиной. А ведь ещё вроде бы надо сапоги?
Кошмар.
Сапоги я точно не выдержу…
Когда я вышла из дома в полном облачении наездницы, чувствовала себя, мягко говоря, неуютно. Сапоги из натуральной кожи издевательски поскрипывали при каждом шаге, и мне слышалось в этом скрипе пение: «У-па-дёшь! У-па-дёшь!» А гусарский парень дал мне палочку с кожаной нашлёпкой, и я не нашла ничего лучше, чем нагло похлопывать ею по голенищу. Но, увидев Беркута, перестала, устыдившись. Он выглядел великолепно. Настолько, что Солнце померкло, скрывшись от обиды за облако. И даже в каске Данила не выглядел смешно – он был похож на бога. Этого, как его… С крылышками на шлеме… Или это был не бог? От волнения всё вылетело из головы, остался только этот несчастный шлем с крылышками.