– Да, на старости лет, – печально усмехнулась женщина. – Маргий не позволял, даже после того, как умер лорд Рольф. И лишь когда брат умер, я наконец-то освободилась.
Великий наставник жестом пригласил гостью занять место у камина и предложил вина. Идонея кивнула.
– И каково тебе в Агаране в новой ипостаси? – разливая напиток по бокалам, спросил Ладарий.
– Мало что изменилось. Я и до этого вела почти монастырскую жизнь. Получается неплохо. Говорят, через какое-то время меня даже могут избрать новой настоятельницей. Но мне это не нужно, – сестра Идонея приняла протянутую ей чашу и на миг дольше позволенного задержала пальцы у руки церковника. – Я могу послужить богу иначе. Именно поэтому я здесь.
– Верно, – Ладарий крякнул, развалившись в кресле, вытянул ноги к огню и обратил взор на сестру покойного императора. – Как мать Грегора Волдхарда, лишь ты можешь нам помочь. Мальчишку пора спасать, пока он окончательно не наломал дров.
– Значит, слухи правдивы? – сделав глоток, монахиня поставила чашу на столик. – Грегор действительно впал в безумие после той трагедии?
– Грозовая свадьба – так в народе окрестили те события, – кивнул Великий наставник. – Случилось нечто поистине ужасное. Ужасное настолько, что сотворить подобное под силу лишь господу нашему. Хранитель предостерег твоего сына, дал суровое наказание. Но Грегор не внял гласу божьему. И я боюсь, что дальше он совершит куда худшие ошибки, которые будут стоить мира всему материку.
Сестра Идонея помрачнела.
– Не знаю, смогу ли помочь, святой отец. Мы с Грегором никогда не были близки, и в этом виновата я сама, – снова взявшись за кубок, монахиня продолжила рассказ, глядя на пламя. – Лотар, первенец, был так похож на меня, что почти ничего хайлигландского в нем не было. Я отдала ему всю любовь, что так долго копила в себе, но не смогла защитить от гибели. Грегор же пошел в отца. До такой степени, что и внешне, и нравом стал полной копией Рольфа. Я понимала, что он в такой же степени мой, что должна была его любить, но его сходство с человеком, которого я ненавидела… – голос монахини сорвался. Она со стуком поставила чашу на столик, резко встала и подошла к окну. Ладарий понял, что она стыдилась слез. – Мой дух был слаб, и я не смогла принять Грегора. Он чувствовал, что я в нем не нуждалась, и вскоре сам перестал нуждаться во мне. Мы давно стали чужими, святой отец. Я сделаю все, что смогу, но не могу обещать успеха.