Эрни было двадцать два, и красавчиком его бы никто не назвал, но и уродом он не был. Он ответил, что не видел ее, но не отвернулся, а уставился на меня, а потом прошелся по мне таким цепким взглядом, как будто изучал каждый дюйм моего любимого зеленого платья, и спросил: «А что, сладенькая, тебе шестнадцать есть?» Мне было четырнадцать, но знаешь, что я сказала? «Да, только что исполнилось».
Эвелин многозначительно смотрит на меня.
– Понимаешь, что я хочу сказать? Когда тебе выпадает шанс изменить жизнь, будь готова сделать все, чтобы так все и случилось. Мир ничего никому не дает, все нужно брать самой. Если ты хоть что-то от меня узнаешь, то пусть вот это.
Вау.
– О’кей, – говорю я.
– Ты не была биографом, но сейчас начинаешь им становиться.
Я киваю.
– Поняла.
– Хорошо. – Эвелин откидывается на подушки. – Так с чего ты хочешь начать?
Я беру блокнот и смотрю на исписанные последние страницы. Даты, названия фильмов, ссылки на классические роли, слухи, помеченные вопросительными знаками. И, наконец, подчеркнутый несколько раз, выведенный большими буквами вопрос: «Любовь всей ее жизни, кто он?»
Большой вопрос. Центральный пункт всей книги.
Семь мужей.
Кого из них она любила больше всех? Кто был настоящим?
И как обыватель, и как журналист я хочу это знать. Книга начнется не с этого, но, может быть, с этого нужно начать нам с ней. Прежде чем приступать ко всем семи мужьям, я хочу знать, кто из них значил для нее больше других.
Я поднимаю голову. Она сидит, выпрямившись, приготовившись отвечать.
– Любовь всей вашей жизни, кто он? Гарри Кэмерон?
Эвелин задумывается, потом медленно говорит:
– Не в том смысле, который ты имеешь в виду.
– Тогда в каком же?
– Гарри был самым большим моим другом. Он создал меня. И он любил меня безоговорочно. И моя любовь к нему была самой чистой. Почти такой же, как любовь к дочери. Но нет, любовью всей моей жизни он не был.
– Почему?
– Потому что был кое-кто другой.
– О’кей, кто же тогда?
Эвелин кивает, словно ждала именно этого вопроса, словно ситуация развивается именно так, как она и представляла. Но потом снова качает головой.
– Знаешь что? – Она поднимается. – Уже поздно, да?
Я смотрю на часы. До вечера еще далеко.
– Вы так думаете?
– Да, я так думаю. – Она идет ко мне и к двери.
– Ладно. – Я тоже поднимаюсь.
Эвелин обнимает меня одной рукой и выводит в коридор.