– Нега, Барбело, на ложе её. Фиксировать.
Он отдал приказ, как собакам. И демоницы послушались, словно только и ждали команды.
Мишель опомниться не успела, как те схватили её за руки с двух сторон и повалили на кровать. В следующую секунду опомнилась, начала кричать и отбиваться, норовя достать девушек ногами. Но те действовали слаженно, словно не в первый раз и оказались не в меру сильными. Глядя на их хрупкие фигурки нельзя было заподозрить их в такой физической мощи.
Через несколько секунд Мишель вновь оказалась в том же положении, каким начался этот сумасшедший день. По печальному опыту она знала – пытаться вырваться – бесполезно. И всё же пыталась. Дёргалась, мотала головой, кричала, осыпала и Пробуждённых, и демониц самыми грязными ругательствами, угрожала…
– Приступайте, – холодная, равнодушная команда.
Когда по телу заскользили женские руки, Мишель выгнулась дугой, задергалась, и заорала с утроенной силой.
– Нет! Не смейте! Не трогайте! Нет!! Больные извращенцы!
Когда замолчала, чтобы перевести дух, Пробуждённый сказал:
– Она сорвёт горло.
Второй скомандовал:
– Кляп.
Мишель испуганно замолчала, надеясь, что они передумают. Не вышло.
Одна из девушек споро затолкала ей в рот шар, а ремешки, что торчали по бокам от него защёлкнула на затылке. Отвратительно гладкий, прохладный, как раз такого размера, чтобы придавить язык и заставить её замолчать. И вместе с этим, несмотря на то, что свести вместе челюсти не удавалось, дискомфорта не причинял.
Из глаз хлынули злые слёзы.
«Вы за это заплатите», – хотела она пообещать своим мучителям, но была бессильна сделать это.
– Маску? – спросила у Пробуждённого демоница.
Тот покачал головой.
– Пусть видит. Пусть знает, что к ней прикасаются делают женщины. Подложи ей подушку, чтобы хорошо видела.
К первой демонице присоединилась вторая и вскоре Мишель полулежала головой и плечами на подушках.
– Барбело, вниз, – скомандовал Пробуждённый.
Мишель выгнулась дугой и захрипела, когда ловкие пальцы демоницы раздвинули складочки, а влажный шершавый язычок коснулся самого чувствительного местечка.
Словно обезумев, она принялась вырываться с таким остервенением, что вторая поспешила на помощь первой, усевшись на её бёдра лицом к Мишель.
Она склонилась к её груди, принялась ласкать соски, совершать круговые движения языком, прикусывать и посасывать.