Дозвониться до центрального пункта стало невозможно. Я, все больше нервничая, наяривала на все номера, поглядывая на унылое зрелище у входа – тело, трагически свешенная с носилок рука… Такого я еще не успела повидать здесь. Ну куда мне! Только-только начала отрабатывать наказание суда – триста часов общественных работ. И первая же ночь, кажется, будет стоить мне нескольких лет жизни.
– Вашу мать, возьмите трубку! – обернулась к аппарату, уже чуть ли не подвывая.
Разве может быть такое, что больница не справляется с наплывом пострадавших? Но ведь это может стоить людям жизни!
Бросив трубку, я растерянно шагнула к носилкам:
– И что мне, блять, делать?! – выругалась, вцепившись в борт каталки.
Грудь мужчины никак не выдавала, что он дышит. Склонившись над ним, я откинула капюшон, намереваясь поискать признаки жизни. Под ним оказалась маска. Черная, глянцевая, открывающая только подбородок и губы. Не задумываясь, решительно схватилась за нее. А потом две вещи произошли настолько быстро, что едва отметила это своими усталыми мозгами. Первой мелькнуло запоздавшее наблюдение, что рука не свисает с каталки. Второе – эта рука вдруг метнулась к моему горлу так быстро, что я даже испугаться не успела. Мужчина открыл глаза и рванул меня за шею к себе.
Сомнительное удовольствие смотреть на свое отражение в глянцевой поверхности маски, пока ее хозяин впивается взглядом в лицо. В карих радужках его глаз переливалось живое пламя. А когда из горла мужчины вдруг раздался животный рык, я, наконец, отмерла и задергалась, обхватив ладонями его запястья, но никакого эффекта это не возымело. Он рывком сел на кушетке, не отпуская меня, и быстро огляделся.
В жуткой тишине реанимации мое рваное поверхностное дыхание и стон показались оглушительными.
– Пусти, – прохрипела, – я ничего тебе не сделала!
Он перестал осматриваться и снова сфокусировал свое сомнительное внимание на мне. Волосы зашевелились на затылке от смутной догадки, кто он. Мужчина хищно раздул ноздри, втянув воздух по-звериному, потом скосил глаза на табличку на моей груди. Когда рука на шее исчезла, за шиворот скользнула горячая капля.
– Где выход? – прорычал он натурально, и я дернулась назад, больно врезаясь в острый угол стола. Но упасть мне не дали – он дернул меня за руку к себе так, что едва ее не вырвал: – Я спрашиваю, где выход? – процедил со злостью.