Меня охватила паника. Если с беременностью все будет нормально… Как мы продержимся? Я безработная, зарабатывает только М. Кроме того, я заочно учусь на графика в Академии художеств. Каким образом я смогу ее закончить? Я взяла кредит на обучение, который до сего момента регулярно выплачивала. Кредит небольшой, но ведь сейчас у меня нет доходов, а будет еще и ребенок! И готовы ли мы вообще к родительству?
М. только что переехал ко мне. Его мать все еще оплакивала опустевшее гнездо. А теперь, буквально через месяц, ее ждет еще одна новость.
Я была в шоке: я что, могу иметь детей? Потом меня переполняла радость: я действительно могу иметь детей!!!
И над всем над этим кружила мысль, которую можно выразить одним предложением: как я расскажу об этом М.?!
Я вышла из кабинета врача с рекомендацией абсолютного покоя. Ошеломленная, я направилась к остановке. Я не могла ни на чем сосредоточиться. Я не была уверена, шла ли я на зеленый свет. Недолго думая, я вытащила телефон и нажала на кнопку. М. ответил. Сердце екнуло, хотя ноги все еще держали меня. Я посмотрела, нет ли поблизости кого-нибудь. Разговор был слишком личным, чтобы его могли услышать другие.
Я помню его дословно. На самом деле это был почти монолог. Я глубоко вздохнула и сказала:
– Ты сейчас сидишь?
– Привет. Нет. А что? – ответил М.
– Ты лучше сядь.
– Хорошо, а что случилось?
– Ты не сел. Садись, говорю тебе.
Я услышала скрип стула.
– Что случилось? – еще раз спросил М.
– Я беременна. Эмбрион еще не достиг того места, куда он должен попасть, но есть вероятность, что попадет. А если нет, меня опять ждет операционный стол. Не говори сейчас ничего. Дома поговорим.
Наступило долгое молчание.
– Хорошо… – пробормотал М. наконец.
Я поехала домой. Как добиралась, не помню. Не помню, ехал автобус быстро или тащился по пробкам. Не помню, как я провела те часы в ожидании М. Когда я услышала звук открывающейся двери, я замерла. Я не боялась. Мне нечего было бояться, мы очень любили друг друга. Но меня опять захлестывала волна вопросов.
М. вошел, поцеловал меня. Прислонился к столешнице на кухне. Я стояла напротив него.
– И что теперь? – спросила я.
– Я к этому не готов, – ответил он. И улыбнулся. В его голосе не было ни страха, ни злости. Напротив, это был голос, исполненный заботы. Обо мне, о нем самом, о нас, о будущем, о быте. Я услышала в нем легкую тревогу, хотя она была во много раз меньше той, что была в моем сердце.