– Регина, не будешь заниматься
– тебя отчислят, – попыталась я ее вразумить.
– Да сколько можно
заниматься? – Она зевнула и с досадой на меня
посмотрела. – Так вся жизнь пройдет мимо. Сидишь здесь,
корпишь над учебниками, а толку-то? Все приличные парни уже заняты.
Штеффи, пойми, я не старушка, я хочу раз-вле-кать-ся, – четко
выговаривая каждый слог, выдала она мне. – А учебники никуда
не убегут. Вот, перед прошлой сессией чуток позубрила – и все в
порядке.
– Скажешь тоже, все в
порядке, – возмутилась я, – к тебе просто отнеслись со
снисхождением. Не будь ты сиротой, уже жила бы у родителей.
Регина надулась. Тема родителей была
для нее очень болезненной. После выхода из приюта она пыталась
найти мать, но не преуспела в этом. Но все равно была уверена, что
счастливое воссоединение не за горами. Ведь ее мама наверняка
пыталась спрятать ребенка в приюте от неминуемой смерти, как и моя.
Разве могло быть иначе? Представления о жизни Регина черпала из
книг, а то, что жизнь вокруг не походила на написанные истории, ее
волновало мало. Она была уверена, что судьба ее будет как у героинь
любимых романов – трудная, но счастливая. Свое она уже отстрадала,
теперь осталось лишь радоваться. Эта ее наивность вкупе с желанием
получить от жизни все, что та ей задолжала, представляли опасную
смесь.
– Злая ты, Штефани, –
выпалила Регина. – У тебя отец есть и тетя, а у меня – совсем
никого. И ты меня этим постоянно попрекаешь!
– Да нет же, – растерялась
я. – Я просто хочу тебе объяснить, что будет намного лучше,
если ты сможешь рассчитывать на собственные силы, а для этого
выучиться нужно.
– Все равно у меня Дар слабее
твоего, – недовольно ответила она. – Что я смогу?
Работать лаборанткой при алхимическом производстве? Вот спасибо,
счастье какое! Ради этого я должна теперь чахнуть над конспектами и
гробить свою жизнь? Я не хочу хоронить себя заживо, как твоя
тетя!
Регина даже ногой топнула от избытка
чувств. В хорошенькой туфельке, купленной ей, между прочим, как раз
тетей Маргаретой, которая даже после ухода моей подруги в общежитие
продолжала о ней заботиться. Но я ей говорить об этом не стала.
Ничего, кроме обид, это не вызовет.
– Регина, тебя никто не
заставляет хоронить себя заживо, – ответила я. – Но и
обязанности никто с тебя не снимает. Сделаешь, что нужно, – и
свободна.