Воровато озираясь в сторону двери, он достал из холодильника соленый огурчик, налил водочки в стакан и уже было приготовился выпить и закусить, как вдруг услышал свое имя. Редькина прервали на самом интересном месте. Амфитрион Ферапонтович слишком хорошо знал, что последует за обнаружением его проделки в кухне. Руки его задрожали, и часть водки пролилась на пол. Когда через минуту Редькина вошла в кухню, ее изумленным глазам предстала следующая картина: Амфитрион сидел на табуретке и чуть ли не плакал. Рядом на столе стоял полупустой стакан, а поодаль сиротливо лежал огурец. Первоначальное желание отругать мужа сменилось улыбкой при виде его жалкого состояния, а через несколько секунд Редькина громко расхохоталась. Уняв смех, она спросила:
– Ну что на этот раз, Амфитрион?
– Пролил! – в отчаянии воскликнул он, – целых пятьдесят граммов пролил. – Редькина поспешила утешить мужа.
– Ну не расстраивайся, Амфитриоша, – произнесла она. – Может, ты и не пятьдесят, а меньше пролил.
– Мне ли не знать, сколько я пролил! – вскричал безутешный Амфитрион и недолго думая допил остальное.
Редькина хотела еще что-то сказать, но в этот момент в дверях появилась ее мать Пелагея Егоровна Цепкина. Это была тучная высокая женщина.
– Тебе ли не знать, – передразнила она зятя, да уж у тебя по этой части глаз наметанный. Только и знаешь, что добро переводить.
Редькина вступилась за мужа:
– Ну что ты, мама, его ругаешь, не видишь, как бедный Амфитриошенька расстроился.
– Амфитриошенька, – передразнила мать дочь. – Когда ты ругаешь, то ничего, а как я возьмусь, то ты уж его сразу и защищать.
– Ах, мама, право же, – недовольно сказала Зоя, – ну что ты такая ворчливая.
Пелагея Егоровна подбоченилась и уже хотела что-то резко возразить, как вдруг раздался громкий хруст. Сомнений не оставалось: Амфитрион ел огурец. Он откусил сразу половину, а вторую зажал в руке, видимо, боясь, что ее отнимут. Вид Амфитриона, судорожно пытающегося заглотить половину огурца, поверг обеих женщин в дикий хохот. Отсмеявшись вдоволь, Зоя сказала:
– Ну Амфитрион, с тобой театра не надо. Ты каждый день мне устраиваешь такие представления, что я удивляюсь, как еще не умерла от смеха.
В ответ Амфитрион заглотнул вторую половину огурца. На лице Пелагеи Егоровны, уже успевшей прийти в себя, отразилось явное недовольство: