Срам предаваться пирам,
Коль в руинах наш Храм
И пасётся там скот!
Пустословишь ты, брат,
Так глупцы говорят.
Лишь соблазны, как яд,
Источает твой рот.
Скудость в мыслях твоих.
Нет Всевышнего в них,
А в святая святых
Только лисий помёт.
Разве нам до утех?
Тих и горек наш смех,
Ибо мерзость для всех
– Ну да… – согласился я, – с одной стороны, пользуясь арабским языком, мы имеем возможность пользоваться достижениями науки, литературы. С другой стороны – исчезает язык, на котором говорили наши пророки и написаны наши священные книги.
Ибн Гвироль уже в девятнадцать лет занялся разработкой еврейской грамматики и ратовал за любовь к родному языку.
– Вот только наш с тобой любимый поэт и мыслитель не отличался хорошим характером, – вздохнул мой собеседник, – у него почти не было друзей, зато много врагов: критиковал собратьев по перу, писал язвительные эпиграммы на могущественных людей. Всё это усугубляло его одиночество. «Хотя по своим знаниям и по своей натуре он был философом, демон раздражительности и вспыльчивости в его душе господствовал над его разумом, и он так и не смог до конца его победить».
– Философ часто в одиночестве обретает истину, – обмолвился я. – Вспомни бывшего в преддверии единобожия Сократа и подобных ему.
Несколько минут мы шли молча, вживаясь в судьбу близкого нам по духу человека. Затем мой друг в раздумье сказал:
– Сколько бы мы ни вкладывали в эту страну, мы здесь словно прислужники у султанов и королей. Однако есть у нас и преимущество в странах изгнания – нас не ставят ни мытарями, ни надзирателями.
– Это нас, более-менее независимых, не назначают собирать налоги, чего не скажешь о наших единоверцах, которым приходится тяжёлым трудом добывать свой хлеб. Более того, чиновники из христиан стараются поставить надзирателем именно иудея, дабы вызвать к нему ненависть местного населения.
Мы с Моше гуляем по саду, зелёные лужайки сменяются тенистыми аллеями, пальмы перемежаются оливковыми деревьями; мы, как два друга, мечтавшие о встрече, не можем наговориться.
– У меня ощущение, будто давно ждал тебя, наконец дождался и не хочу никуда отпускать, – проговорил хозяин владений не то с грустью, не то с усмешкой.
– С радостью останусь, пока не прогонишь.
– Не прогоню, мой дом – твой дом. Кстати, мои гости собираются перед заходом солнца и расходятся после полуночи. Сразу после их ухода не могу уснуть, брожу как лунатик или читаю. Последний раз читал рукопись ибн Гвироля «Усовершенствование души». Он пишет, что душа является отражением воли, которая выстраивает нашу жизнь. Но ведь можно и наоборот: воля – производная души.