Дверь закрылась. Я скорее почувствовала, чем увидела, что женщины сели вокруг стола друг напротив друга.
– Я к тебе за зельем, ― услышала я голос Тимиры.
Он звучал не так громко и раскатисто, как обычно. И был скорее просящим, нежели властным.
– Я тебе говорила, что часто пользоваться этим снадобьем нельзя, хуже будет, ― ответила колдунья.
Её голос тоже изменился. Со мной она разговаривала по-отечески, порой даже мягко. Сейчас же я слышала в её тоне каменные нотки.
– Хуже уже не будет, уходить он от Смиляны собрался. Считает, что она виновата в его мужском бессилии, ― ответила гостья.
– А что, разве не виновата? ― спросила колдунья.
– Не вспоминай, что было, то было. Не могу я допустить, чтобы от моей дочери муж ушёл, позора на всё селение будет, ― сказала Тимира.
– Потому что не твоей дочери он предназначался, не ей с ним дом делить, ― проговорила хозяйка. ― А ты вопреки нитям судьбы их свела, вот и получай.
Некоторое время было молчание. Но тишина звенела, будто между женщинами шла зрительная дуэль.
– Ты меня не пугай, ― неожиданно сказала колдунья, как будто прочитала мысли, что были в голове у её собеседницы. ― Прикажешь сжечь мою избу ― всё ваше селение волки загрызут. Никого не пожалеют: ни стариков, ни детей малых.
Опять повисло молчание.
– Я дам тебе настой. Но это будет последний. До следующего твой зять не доживёт. И его уход будет на твоей совести, ― наконец сказала хозяйка.
– Моей совести уже ничего не страшно. Пусть лучше дочь вдовой будет, чем оставленной, ― сказала Тимира.
После этого в избе были какие-то звуки, потом дверь открылась, и Тимира ушла.
Я продолжала лежать за печкой не шевелясь, и лишь через некоторое время колдунья разрешила мне выйти.
– Что смотришь на меня? ― спросила она, увидев мои глаза, полные вопросов. ― Это там, в селении, все гордые да властные, а ко мне приходят, так сразу плачут.
– Зять Тимиры хочет уйти от её дочери? ― спросила я.
Колдунья неожиданно подскочила ко мне и сказала, сверкая глазами:
– Не вздумай никому об этом говорить, забудь всё, что сейчас слышала. А то нам обеим несдобровать. Особенно тебе, я-то уже старая, мне и уйти не страшно. А тебе ещё жить и жить. И жизнь у тебя ого-го какая длинная впереди!
В глазах женщины появилось такое, что мне захотелось зажмуриться и убежать.
– Не бойся, хватит у тебя сил, да и я, пока смогу, помогу, ― гораздо добрее сказала женщина. ― Пришло время тебе узнать правду о своём происхождении. Долго я думала, говорить тебе или нет. Да потом поздно будет. О другом думать будешь днём и ночью, ― она усмехнулась.