– Молчи, дурачок, – останавливает его бабушка. – Быстро садись и ешь.
– Обожаю твои вафли, а ещё люблю наблюдать, как ты их готовишь! Но не беспокойся, радости желудка мне тоже хорошо знакомы.
– Пользуйся, пользуйся, мой мальчик, – отвечает она, вздыхая. – Времена наступают тяжёлые, даже для будущих новобрачных.
– Чуть не забыл, я же должен встретить Жанну, уже опаздываю!
Поглощая обжигающую вафлю и всё поэтическое, что она в себе воплощает, Гастон добавляет:
– На самом деле есть – это не просто набивать себе живот. Это способ приобщения.
На пороге дома, всё ещё поглощённый образом горящего огня и кухонными ароматами, Гастон замечает свою будущую жену, новую учительницу школы для девочек. Лицо у неё мрачное. Нельзя сказать, что она сердится, это не в её характере, просто её терзает беспокойство.
– Что случилось? – спрашивает у неё Гастон, внезапно принимая озабоченный вид.
– Твой отец здесь. У него плохие новости. О, Гастон, я так боюсь заглядывать вперёд, – Жанна с рыданиями бросается ему на грудь, зарываясь лицом в длинную пушистую чёрную бороду, смягчающую черты его лица.
– Но, Жанна, стоит ли так волноваться? Мы ведь с тобой поженимся через несколько дней. Нам ничто не сможет помешать, – продолжает он, стараясь придать своему голосу уверенность.
– Верно, так оно и будет, – нежно отвечает Жанна, глядя куда-то вдаль. – Все об этом говорят. Даже твой приятель Анри, с которым ты только что встречался, в курсе.