Последнее, что он увидел перед тем как уйти в бесконечную темноту, были сверкающие желтые глаза лохматого великана, похожего на Йети на картинках рисованных комиксов, только гораздо страшнее и реальнее. Сердце Джефа сдавило тугими клещами, в легких не хватало воздуха. Несколько секунд остановившегося навсегда времени. Хрустящий удар.
– Везите тело в морг, – распорядилась Барбара Смит, затем повернулась к Джону Брауну, – Ты тоже можешь ехать домой, стажер, сегодня был очень тяжёлый день. У всех нас, – добавила она со вздохом.
– Барбара, вы давно были знакомы с ним? – осторожно спросил Джон.
– Да, он много лет работал с нами. Ждал перевода в другой город и вот…
– Это ужасно.
Барбара не ответила. Повернувшись к морю, она поглядела на оранжевый закат. Солнце клонилось к горизонту. Скоро оно спрячется за полоской воды, уступив место ночному светилу на небосводе. Женщина запустила тонкие пальцы в густые каштановые волосы и раскинула их на плечи. Ее одолевала горечь сожаления, ей не хотелось больше ни с кем разговаривать сегодня. Перед глазами стоял портрет Джефа Харриса, погибшего при неизвестных обстоятельствах в том же месте, что и Альберт Джонс, над смертью которого и начал работать Джеф, приехав сюда два дня назад. На пленке фотоаппарата были найдены кадры улыбающихся учеников в школе и фото различных птиц. Последние кадры были сняты в горах, конечно же, здесь. Сухие растения, испещренная паутиной трещин от постоянной жары земля, раскрытый зев одной из пещер, каких должно быть не мало в этих краях. Ничего, что могло бы помочь в расследовании. Два трупа за неделю. А тот искалеченный старик в лохмотьях, как заведенный твердящий о каком-то, якобы, монстре, живущем в глубинах горного кряжа. Совсем выжил из ума…
Барабара обернулась туда, где недавно кипела работа. Сейчас уже все разъехались. Она осталась одна у моря на закате. Было тихо, легкий бриз обдувал ее разгоряченное лицо и приятно остужал. На крыше служебного автомобиля вращались сине-красные полицейские маячки, отбрасывающие на песок блики, словно Рождественские гирлянды.
Она обратила взор на горы.
– Как красиво здесь на закате. Поднимусь повыше и посмотрю на вечернее море сверху, – прошептала она, и ноги повлекли ее вверх по тропке.
Через какое-то время раздался душераздирающий крик, который оборвался так же резко, как и вырвался. Захлебывающимся эхом звук пронесся над остроконечными вершинами и убрался на восток, прочь из этих проклятых гор.