Часовая программа растянулась для Захаровой на целую вечность, ближе к концу представления Вероника выдохлась, стала злиться и нервничать. Декоративная шуба Снегурочки почти ничего не весила, она была сшита из искусственного бархата на сатиновой подкладке, однако в душном зале при большом стечении людей в ней со временем становилось некомфортно.
В лифчике и промежности под тёплыми карамельными колготками у Захаровой уже было склизко от пота. От выпитого алкоголя и тесного белья чугунно набрякли соски, тяжёлый бюст четвёртого размера сегодня очень уж напористо распирал вырез шубы. Зудели пышные ягодицы, похожие на Ноев ковчег, защемлённый ленточками от матросской бескозырки, ныло и урчало в растрясённом за день животе.
***
Внимание прилизанного спонсора в белом пиджаке тоже почему-то бесило Веронику. Иногда Фотиев вставал с места, подходил поближе к ёлке и рассматривал танцующую Снегурочку в упор. По сценарию спектакля во втором акте Леший с Кикиморой обманом брали Снегурочку в плен и таскали вокруг ёлки в тяжких оковах.
Цепи находчивая Вероника сварганила из обычного бельевого шнура, оклеив его дутыми блестящими звеньями из фольги. «Заковав Снегурочку», то есть скрытно обмотав ей запястья верёвками, и потрясая бутафорскими конструкциями, Леший с Кикиморой распяли руки Вероники в разные стороны и поволокли через зал, словно огромную синюю птицу с карамельно-бронзовыми ногами.
– Наша будет красотка! – ухарски гикала Анька, натягивая свою «цепь» и увлекая Веронику за собой.
– Нет, моя, куда потащила? – надрывался Леший – Мишка Докучаев – и тащил начальницу к себе за другую привязанную руку.
Снегурочка-Захарова, похожая на каторжницу, с громким плачем металась между двумя сказочными недругами, растянутая на манер распятия, умоляла детей помочь ей стихами и дразнилками, белый парик с косой ехал куда-то вбок, щёки раскраснелись даже сквозь густой грим, в карамельно-бронзовой глади обнажённых бёдер сияли гирлянды и цветомузыка.