Сейчас этот хищный клин преследователей распадается, пытаясь окружить и взять в кольцо предполагаемую добычу – теплый зимний возок, запряженный шестеркой лучших лошадей, летящих быстрее ветра. Тяжелые мощные скакуны воинов легконогим бегунам не соперники, и возница это знает, но от души подзадоривает коней ударами хлыста и криками:
– Йа-а-а! Йа-а-а!
Но что такое? Будто по волшебству, далеко впереди поднимается на дыбы не земля, нет – спрессованный белый покров. Со скрипом и треском встает пылающая на солнце стена из парящих в воздухе белых глыб и кусков поменьше; стена, окутанная клубами мелкой снежной пыли. Есть простор для маневра, есть время, но поворачивать нужно немедленно, иначе будет беда. Впрочем, она будет в любом случае, ибо поворот означает встречу с людьми, одетыми в черное с золотом.
На то и расчет.
Возница зажмурился от летящей в лицо ледяной крошки. Шестерка лошадей встала, кони храпели и топтались на месте, а вокруг, будто крылья коршунов, замелькали черные плащи, подбитые волчьим мехом. Нарядный зимний возок оказался в плотном кольце, всадники быстро спешивались со смехом и пошлыми шутками, способными вогнать в краску кого угодно.
На пожилого возницу в упор смотрели синие, как небо, глаза.
– Мессир, пощадите… у меня внуки… пожалуйста…
Пожилой мужчина повалился с облучка прямо в снег, на колени, стаскивая с головы потертую лисью шапку, ожидая удара хлыстом или, хуже того, превращения в ледяную глыбу на месте.
– Пшел вон, – сквозь зубы произнес обладатель синих глаз и смоляных кудрей, падающих на лоб слипшимися от инея черными стрелами.
Приоткрыв глаза и с благодарностью отползая в сторону, возница видел, как металлические накладки на латной перчатке рыцаря Третьего Храма стремительно обрастают ледяной броней, а потом правый кулак с утроенной силой врезается в дверцу возка, выламывая ее с хрустом. Мессир Лодовико Третий не стал утруждать себя поиском кожаной петли, за которую нужно просто потянуть, чтобы дверца открылась.
Наружу вырвался теплый воздух – в глубине нарядного возка было уютно, там работало заклинание Зимнего очага, обеспечивающее комфорт в пределах разумного. Внутри находилась та, ради которой погоня и затеивалась, – хрупкая белокурая девушка с косами, обвитыми вокруг головы, одетая в громоздкое зимнее платье из плотной шерстяной ткани темно-синего цвета, подчеркивающее белизну ее кожи. При треске и грохоте выломанной с мясом дверцы она отпрянула к стенке возка, обитой разноцветным войлоком, но летящие щепки, кусочки стекла и фрагменты ледяной брони с латной перчатки ее даже не задели. Сейчас она видела перед собой разгоряченное скачкой мужское лицо и чувствовала, что против воли ее щеки заливает бледность, а к горлу подступает комок слез, порожденных отчаянием.