Он надеялся, что после этих слов Федорова отпустит, но тот продолжал сидеть все с тем же напряженным видом. Знай Соболев его чуть хуже, решил бы, что посетитель по-настоящему напуган.
– А если все уже запущено? – не унимался тот.
«Ты у меня запущенный, – подумал Соболев, вздыхая и подпирая голову рукой. – Крайне запущенный случай…»
– Что именно? – устало поинтересовался он вслух.
– Ну… какой-то магический механизм… Что, если семнадцатого марта уже не нужно жертвоприношение или оно необязательно? Что, если нечто все равно пробудится и случится что-то страшное?
– Прекрати себя накручивать! Влад, серьезно… – Соболев снова вздохнул, подбирая слова. – Ты просто не можешь отпустить ситуацию. И я тебя по-человечески понимаю. Охота за маньяком придавала смысл твоей жизни, от такого тяжело отказаться. Но все закончилось. Прими это. Переключись на что-нибудь. Найди другой смысл. Я не знаю… Вернись в свой холдинг, у вас там, как я вижу, вакансия открылась. Или женись на своей Юле, езжайте с ней в путешествие. Или попробуй применить свой дар к другим расследованиям. Вот, хочешь, поищи парня, который должен был приехать к семье на выходные из Москвы, но потерялся где-то по дороге. Или вот еще какой-то недоумок шлет нам письма с угрозами взорвать то бизнес-центр, то школу. Наверняка, еще что-нибудь придумает. Нам бы его взять по-быстрому, потому что в пятницу планируется какая-то серьезная сходка… в смысле, мероприятие у очень серьезных людей – бизнесменов, руководства области, и нам его пасти, а срочная эвакуация в этом случае окажется очень некстати. Хочешь что-нибудь из этого? Нет? Тогда не отвлекай меня от работы, пока у тебя не появится что-нибудь серьезнее опасений.
«Может, надо его как-то вывести из кабинета? – задался вопросом Соболев, глядя на слепого собеседника, который продолжал неподвижно сидеть напротив него. – Как еще намекнуть слепому, что ему пора?»
– Семнадцатое марта не отменено, – повторил Федоров угрюмо.
Его волнение стало еще более заметным, что в свою очередь начало нервировать Соболева. Этого парня он привык видеть или раздражающе спокойным, или просто недовольным. Страх – а теперь было уже бессмысленно отрицать, что это именно он, – Федорову не шел.
– Да с чего ты это взял?! Что может случиться семнадцатого марта?