Я не сразу осознал, что «ангел» смотрит на меня своими ядовитыми глазами, не мигая. В груди плеснул адреналин, когда усталая голова с чего-то решила, что девчонка умерла, и я бросился к кушетке. При этом мысль, что приборы завопили бы раньше, что вообще-то состояние у нее стабильное для такого крутого поворота, даже не мелькнула в голове. Нет, я, как дебил, подскочил к ней и уже успел склониться, когда она моргнула и вздохнула глубже.
И мир растворился, оставив нас наедине. Я молча смотрел на нее, она – на меня. Только лицо девушки мрачнело все больше, брови сдвигались, а кожа бледнела.
– Тебе плохо? – нарушил я молчание.
– Бывало похуже, – прошептала она, тяжело сглатывая.
Я схватил с тумбочки бутылку и подал ей. Она молча воззрилась на бутылку, потом снова глянула в глаза.
– Что?! – рявкнул я.
– Я встать не могу.
Только тут понял, для чего у бутылки трубочка сбоку. Победив хитрую конструкцию, предоставил ей новый вариант. Может, пить ей и не хотелось, но она не рискнула после этого цирка мне возразить. Надо же! То есть чувство самосохранения имеется, просто не развито. Я проследил, как она обхватила трубку сухими губами и втянула в себя немного воды:
– Спасибо, – облизала губы.
– Не за что, – прорычал и отвернулся.
Ладони зудели в едва преодолимом желании сжаться на тонкой шее, но не сильно. Так, чтобы знала, как сбегать по утрам. Черт, мне надо мозги проверить! Может, импланты ржавеют от морской воды?
– Не хочешь ничего спросить? – начал заводиться.
– Я, кажется, многое уже поняла, – она не спускала с меня взгляда. – Ты примчался за мной вчера и спас от ублюдков.
Я сузил глаза:
– И как я тебя нашел, тоже поняла?
– Я бы искала по камерам, – пожала она плечами. – У тебя есть доступ к таким возможностям.
– Нет на камерах ничего.
– Это нашей ночи с тобой нет, – глянула на меня в упор, и стоило усилий выдержать этот взгляд.
В мозгу мелькнула догадка:
– Это ты все подтерла.
Ее специализации вполне хватило бы, чтобы углубиться в тему, я хорошо помнил ее досье. Она молчала. А хорошая идея – искать по камерам. Я бы сам не догадался. Но Грейв – не я.
– Давно на наркотиках сидишь? – Вышло жестче, чем хотелось, и не так равнодушно.
Она сначала округлила глаза, потом на ее лице появилось такое сочувствующее выражение, что ярость ударила в виски с новой силой.