Утро для Лили началось довольно странно. Девушка проснулась с ужасной головной болью, першением в горле и частичными провалами в памяти. Она села на диване, вцепилась в плед, которым была укрыта, и осмотрелась по сторонам. Быстро поняла, что находится в абсолютно незнакомом месте. С трудом восстановила в памяти некоторые события вчерашнего вечера. Вспомнив, что все-таки села в машину Магомедова, тихонько застонала, удивляясь собственной глупости. Ведь обещала же себе, что будет держаться от него подальше.
На стоны гостьи в комнату вошел Шамиль.
– Проснулась? Вставай, завтрак на столе.
Проговорил без всяких эмоций, будто Лиля каждое утро здесь просыпается. Слова, правда, сопроводил крайне насмешливым взглядом. А девушка вдруг поняла, в каком неприглядном виде она сейчас предстала перед поклонником. Но было кое-что поважнее размазанной туши.
– У нас что-то было? – спросила Лиля с замиранием сердца.
– Ты серьезно? – Шамиль уже открыто посмеивался над перепуганной строптивицей. – А что такое, Лэйли? Что-то ценное могла потерять?
Магомедов сел в кресло напротив дивана и, не скрываясь, оглядел Лилю с ног до головы, будто гадая где у нее это ценное.
– Да, принципы и чувство самосохранения, – вяло огрызнулась Лиля и отвернулась, не давая Шамилю рассматривать себя.
– Нет, у нас ничего не было. Ты уснула в машине. И даже когда я нес тебя сюда, не проснулась ни на секунду.
Девушка недоверчиво покосилась на мужчину, будто подозревала его в чем-то нехорошем. Но на непроницаемом волевом лице Шамиля ни один мускул не дрогнул, и Лиля расслабилась.
– Отлично, – выдохнула она. – И спасибо, – быстро сообразила, что не стоит демонстративно радоваться. – Где ванная?
– Вон там, – указал Шамиль на дверь. – Твоя сумка в прихожей на комоде. Это чуть дальше. Жду в столовой.
Магомедов показал вход в названную комнату и сам пошел в ту сторону. Не захотел смущать Лилю дополнительно. А смутиться было от чего. Девушка нашла сумку и заперлась в ванной. Кроме бледного лица, потекшей косметики и спутанных волос обнаружилась проблема с одеждой. Вчерашняя, измятая за ночь и провонявшая сигаретным дымом.