Но Дворжецкий не следил за безмолвным полетом мерцающих огоньков, он не отрывал взгляда от шуршащей бумажками женщины, которая с грацией кошки перебирала пакеты.
А ей было не до пакетов, равно как и ему не до светлячков. Она надеялась успокоиться и использовала первый попавшийся предлог. Слишком мощными и неожиданными оказались его власть над ней и ее влечение к нему, которые она начинала чувствовать. Ее вдруг испугала неотвратимость финала, к которому она вполне осознанно шла в последние дни и которого ждала.
Что если все не так, как она задумала? Что если он сделает ее дорогой куклой и, насладившись, уйдет навсегда, а она полюбит его, привыкнет и будет нуждаться в нем?
Начиная игру, Вероника надеялась на свое хладнокровие, на то, что сумеет трезво оценивать ситуацию и подчинять ее себе, избегая драматических осложнений. Теперь ее манило и пугало новое ощущение, когда желание захлестывает океанской волной и ему уже невозможно сопротивляться. Она боялась, что не справится с ним, но отступать было поздно: «Вино налито, его нужно выпить», как говорят в таких случаях французы.
Двигаясь по комнате, изгибаясь и наклоняясь так, чтобы тонкий шелк скорее подчеркивал, нежели скрывал таившиеся под ним формы, встряхивая золотистой гривой, она чувствовала на себе взгляд наблюдавшего за ней мужчины, представляла, как учащаются его пульс и дыхание. Тянуть дольше было нестерпимо трудно. Сделав вид, что закончила с пакетами, она отложила их в сторону.
– Ну, а теперь…
– А теперь поухаживайте за мной, Вероника, – голос Дворжецкого прозвучал глухо, словно ему было трудно дышать. – Выпьем шампанского?
Вероника подошла к столику и, наполнив два бокала, отнесла их к окну, передав один в руку Дворжецкого.
– Давайте сегодня на «ты», – вдруг предложил он, глядя на нее в упор темными настойчивыми глазами.
Мужчина и женщина молча выпили волшебный напиток.
Дворжеций взял у Вероники бокал и поставил его вместе со своим на подоконник, затем осторожно привлек ее к себе. Сначала губы только прикоснулись к ней, словно спрашивая согласия, потом, не встречая сопротивления, впились в рот, забирая сладкую влагу. Ей показалось, что тысячи тоненьких иголочек пронзили ее насквозь сладкой истомой, лишая разума и воли. Сильные пальцы сжали податливый шелк, кушак развязался, и полы халатика, как врата крепости, распахнулись сами собой. Дворжецкий на мгновение замер, поняв, что произошло. Обнаженной кожей она почувствовала его жар и слегка отстранилась, но захватчик рывком, уже не желая останавливаться, снова прижал добычу к себе, проникая в недра ее одежды.