Дар случайный. Поэтические произведения разных лет - страница 13

Шрифт
Интервал


и краски поблёкли…
Мыслил когда-то и верил:
                                   вот-вот подрасту,
                                   (идиот)
                                                       повзрослею…
 Горы сверну…
                                   О-го-го!
Какие итоги?
            Штандарт на флагштоке
            полощется гордо
                                                  и высоко?!
Да нет ничего…
Закат на востоке —
что с того?
(шутовство)
            Подрос —
                        не вопрос!
Повзрослел?
                                               Я шалею,
            а, может быть, даже жалею…
Ну, вырос и вырос…
                                               И что же?
Циклопище с этакой
                                   взрослой
                                             и глупою рожей…
небритый малец,
                           зрелый шкет,
здоровенный дурак…
            (мрак!)
Что проку, что руки стали покрепче?
Что толку, что мысли стали зубастее?
            (интрижка?!)
Ведь, в целом всё тот же
                                               мечтатель-мальчишка?
Да даже не тот – безопаснее!
            Жизнь обломала? Иль сам обломался?
            Как-то махнул на все планы рукой…
            (пора на покой)
Боже, как скоро
            (тронуться впору)
            сгущаются сумерки за обмелевшей рекой…
<октябрь 1986, март 2020>

Самосудъ

Довольно!
Нет боле:
        ни боли,
                ни страха…
Внемлите!
Я исповедуюсь перед всеми:
Я – негодяй, по коему плачется плаха;
Я – убийца, умерщвляющий Время.
Сколь угробил невинных я дней,
сколько часов уморил в одночасье…
Презрите меня – я не стану несчастней.
Казните меня – мне не станет больней.
Виноваты другие… Но более сам.
Не к чему головою о стенку биться.
Повесьте меня на самых высоких часах,
на позор таким же времяубийцам.
12—13 ноября 1986

Автобїографичное

Я родился лысым, беспомощным,
воплощений вчерашних не помнящим.
Музыкально ревел, заразительно —
и прозвали меня Композитором.
Не кричал-вопил, как бездарные,
а сопел и пел только арии…
Пел одно и то ж цельный год на бис, а
«Лебединое озеро» под себя напúсал.
Мчались годы, будто стёганы плёточкой.
Стали кликать-звать меня лётчиком.
О заборы рвал штаны-курточки —
знаменитым стал, точно Уточкин.
Я летел к друзьям – ветру не догнать,
еле полз домой тропкой тыльною…